— Не мешай. Там человек, я её сбила. — оранжевая довольно грубо тащила единорожку прочь.
Вышла в парк, отпустила, удивлённо оглянулась.
— Прости, я не хотела тебя так гнать.
— Ты сбила единственного человека в городе? Везучая! — жеребёнок почёсывала рог явно думая о чём-то своём.
Оранжевая посмотрела на неё, и сразу отпустило. Доктор ведь говорил, что всё будет хорошо, так?
— Тебя как зовут?
— Динки.
— Скут, будем друзьями. А что ты рог трёшь?
— Чешется. Я напутала с заклинанием. Его вчера восстановили.
— Пошли… Стой! Восстановили?! Тебя лечил единорог?
— Ну, да.
— Это ты везучая, Динки.
Она открыла глаза, в груди неприятно тянуло.
— А, Легат, это ты. В следующий раз я одену скафандр.
— Ты скоро будешь в норме. Останешься здесь?
— Да, спасибо.
Милая комната, ей всё больше нравился мир пони.
— Нужно бы найти того жеребёнка, — думала потягиваясь, — Страшно я его напугала.
Последние дни в больнице Кантерлота было тихо, осенью пегасы редко ранили себя, наверное им не нравилось падать в грязь. Несколько палат с тяжёлыми больными, пара с мелкими травмами, кто-то с простудой; ещё эта необычная пирамидница, которая неожиданно встала и теперь гуляла по освещённому лампами саду.
— Ты уже в порядке? Невероятно. — бормотал старенький земнопони с белой шёрсткой. — Как лёгкое могло восстановиться за пять часов?
— Оно не восстановилось. В груди сейчас море искусственной ткани, пройдёт несколько дней прежде чем всё поменяется на настоящую.
— Вот бы ваши машины могли так с пони. Как я понимаю, с нашей физиологией гораздо больше проблем?
— Я не разбираюсь в этом, но люди из фрейма обязательно что-нибудь придумают.
Она остановилась.
— А как тот оранжевый жеребёнок? Она была в шоке.
— Спит здесь, с Динки, ещё одной нашей маленькой гостьей. И она в порядке. Хочешь поговорить?
— Да, а то она будет себя винить, я знаю.
— Её имя — Скуталу. Не задень её случайно, она не может летать.
— То есть?
— Магии в крыльях недостаточно. Это практически неизлечимо. Ах да, люди не болеют — хлопнул он копытом по лбу.
— Разве богини не могут её вылечить?
— Ты же не думаешь, что они могут позаботиться о каждом? Лечение умирающих жеребят им и так нелегко даётся.
Он собирался уходить, но остановился, обернулся с грустным взглядом.
— На самом деле её мог бы вылечить каждый единорог, но заплатив за это частью срока своей жизни. Единственный способ лечить такие повреждения — передать жизнь от себя.
Она открыла глаза, крылья неприятно тянуло.
— Ты призрак? — ткнула лицо.
Глаза широко распахнулись.
— Ты цела?!
— Да, люди крепче чем кажутся. — Пилот легко вскочила с кровати. — Видишь?