Не так у «тамошних». Они не просто видят на Западе хорошее, что стоило бы перенять, для них Запад — некая ослепительно сияющая вершина, светило без единого пятнышка, нравственный эталон и средоточие благ. Западничество для таких людей — своего рода религия. Если уловить эти религиозные нотки, тогда можно легко понять пристрастие будущих либералов к пережеванной иноземными челюстями жвачке. И суть не в том, что жвачка вкусная (помню, как учившийся в мореходке двоюродный брат привез несколько пластинок американской апельсиновой резинки; мне очень быстро надоело — не понравилось, не было никакого кайфа в том, чтобы жевать несъедобное… пластинки так и валялись в шкафу, пока не высохли). Суть в том, что она «оттуда», что такое жуют «люди». Пожуешь — и сам станешь немножечко «человеком», а не убогим «совком», «причастишься благодати». Любой голос, исходящий от западных элит, для «тамошнего» — что-то вроде гласа из неопалимой купины. Повинуясь ему, ты легко и радостно порвешь любой партбилет, изменишь любой присяге, отдашь на заклание ребенка (особенно, если это не твой драгоценный «дельфинчик», на чью учебу в Гарварде давно отложены средства, а безвестный сирота, «малёк анчоуса»).
Нет, это не банальная пятая колонна, не проплаченные «агенты влияния» — это хуже и трагичнее. Если на вершине этой пирамиды — «норковые революционеры» с айфонами и айпадами, соблазненные физическим комфортом и материальными благами, то ее основание составляют обычные люди, даже не мечтающие о куршевелях, яхтах и фуа-гра. Они просто с унылым фанатизмом убеждены в том, что в «сраной рашке» никогда не было и не будет ничего хорошего, что само существование России — какая-то грустная ошибка, а потому единственное спасение для убогих — слушаться дядю и не бунтовать, иначе будет только хуже. «Дяденьку мы слушались, хорошо накушались…» Основная масса «тамошних» — вовсе не злодеи, а несчастные крысы, завороженные дудочкой пестрого флейтиста и коленцами тех, кто ему подыгрывает, подпевает и подтанцовывает. Но известно ведь, что не клир делает церковь (или антицерковь), ее делает паства… Мотыльковая тяга к чужим огням и беспросветная «опущенность», вера в то, что родной дом — это «темное царство», — две стороны одной медали.
А что же «тутошние»? Неужто они (мы) — это те, кто, как изображают оппоненты, считают Россию «родиной слонов»? Ни в коей мере. Напротив, истеричный шовинизм — это порождение неуверенности, уязвленности, страха. Шовинист в глубине души — почти «тамошний», он уже почти поверил в то, что его Родина «отстала навсегда», и боится поверить полностью. Он закрикивает свой страх и цепляется за «особый путь» не потому, что действительно считает его правильным и спасительным, а потому, что на других путях его и страну ждет, как он думает, судьба «лузера». Это такое же нерассуждающее, псевдорелигиозное мироощущение, как и то, отражением которого является. Но с завязанными глазами можно найти только гибель.