Но было поздно: в 1988-м и тем более в 1990 году у советской власти почти не было социальной базы – ей просто-напросто почти никто не верил.
Разумеется, сам факт болезни не означает приговора: ни для отдельного человека, ни для государства. Человеку, который родился с пороком сердца, можно сделать операцию. Лет с сорока он будет сидеть на все большем количестве все более сильных препаратов. Но такой человек может прожить долгую и полноценную жизнь, если будет лечиться. А если он будет игнорировать порок сердца, он быстро сделается калекой, будет жестоко страдать и умрет в возрасте, когда его сверстники еще путешествуют, женятся и собственноручно строят дома.
Точно то же можно сказать и о государстве: мало ли, какие глупости сопровождали его появление на свет? Да, СССР был создан как идеологическое государство… И что?
Кто мешал не в 1988-м, а в 1978-м, лучше бы в 1968 году заниматься не ресурсами, а средой обитания человека? Не «охраной природы», а организацией среды обитания? Тратить доходы государства не на поддержку «мирового революционного движения», а на своих граждан?
Мешала исключительно идеология. Но кто мешал отбросить ее, как ненужную ветошь?
Вот в том-то и несчастье нашей несчастной страны… Отказаться от идеологии у правительства СССР не достало политической воли.
Запреты на информацию
С момента возникновения Советской России ее правительство прекрасно понимало, что ведет непопулярную политику. Политические акции население в основном не поддерживало, а мотивы проведения этих акций были совершенно чужды россиянам. 99% населения Советской России в 1920 году не были бы согласны с тем, что надо продать картины из Эрмитажа, а вырученные средства пустить на подготовку Мировой революции.
Мало кто считал бы разумным потратить 5 млн золотых рублей на оружие и пропагандистские материалы для подготовки революции в Германии, огромные суммы для Кемаля Мустафы в Турции и так далее. Такие решения приходилось принимать в сверхузком кругу заведомых единомышленников, а от населения скрывать.
В «позднем» СССР, времен Брежнева, решения правительства были, как правило, все же менее преступными и страшными. Но принимал их такой же сверхузкий круг, независимо от их значительности. Решение о вторжении в Афганистан было принято то ли тремя, то ли пятью людьми. Последствия для судеб страны огромные: остановилась политика разрядки международной напряженности, мир опять качнулся к противостоянию, конфронтации, начал сползать к войне… А ведь судьбоносное решение никем и никак не обсуждалось – ни членами КПСС, ни населением в целом. Вообще.