, а
тЕндЕицЫя; так произносят и русские слова, с мягким согласным перед
е и с
ы после
ц. Слово стало русским по смыслу и по форме.
«Много есть таких слов, — писал сто двадцать лет назад критик Н. К. Михайловский, — ненавистных одним, священных для других: цивилизация, революция, народность, конституция, отечество, слава, свобода, патриотизм… Надо еще заметить, что слова эти, имея мировое значение, тем не менее для каждого народа специализируются. У нас, например, есть свое слово переворот, но мы взяли и революцию как слово, выражающее известный оттенок того же понятия, но не нами выработанный. Слово это мы получили с известной готовой репутацией, проверять которую, однако, и не пытались, Мы только осложнили ее своими разными элементами».
«Своими разными элементами» противоборствующие классы осложнили и самые обычные русские слова. Тот же Михайловский (которого считают народником) писал:
«Явились даже термины народники, народничество — термины сами по себе недурные, но, к сожалению, во-первых, очень неопределенные, а во-вторых, захватанные руками эпигонов, не желающих быть эпигонами, а желающих во что бы то ни стало „новые слова“ говорить… а для показания „самостоятельности“ народный принцип подменивался национальным. Но и это не создавало нового слова, потому что возвращало нас к давно пройденной ступени славянофильства, без его цельности и последовательности».
Национальное — не совсем то, что народное, вдобавок славянофильский призыв к «народности» взят на вооружение и самодержавием: «православие, самодержавие, народность»; народ и народность поминают и все остальные слои и общественные группировки. Случилось настоящее «смешение языков»: одно и то же слово могло обозначать разные понятия.
«Игра словами» особенно распространилась в литературной критике — самом доступном виде критики. Вот три мнения литературных критиков 60-х годов, которые относились к различным направлениям, но одинаково подозрительно приглядывались к слову народ.
«Слова: народность, народ, народное благо, народные идеалы — в конце 40-х годов сделались самыми популярными в литературе и начали употребляться на каждом шагу не одним каким-либо кружком, а в одинаковой степени сделались заветными лозунгами всех литературных партий».
А. М. Скабичевский
«В 58-м году так много твердилось о демократизме, о народности, так бесцеремонно играли словом народность. Это была любимая тема людей, болтавших преимущественно на французском языке и воспитанных на французской литературе, во французских нравах, не признававших ничего святого — русского. Такая была мода».