Харис сторожил первую половину ночи, облачившись в шлем и кольчугу. Марк пожалел, что не стал дежурить первым, поскольку заснуть было невозможно. Полученный шок не позволял расслабиться, возбужденные мысли бунтовали и отгоняли сон. А потом начался сезон охоты ночных обитателей пустыни. Вначале ледяным холодом страха обдал какой-то мохнатый паук, нахально пробежавший по щеке, потом длинная многоножка зачем-то полезла за шиворот. Марк перебрался с одеяла в повозку. Но пауки и всякие противные насекомые шныряли и здесь. Спать можно было лишь непрестанно ворочаясь, отгоняя шумом всех непредсказуемых маленьких хищников. Никта и Флоя сладко спали, не обращая внимания на мохнатые лапки пауков, перебегающих по лицам, а епископ тихо посапывал, зарывшись с головой в свое одеяние.
Под утро вымученный бессонной ночью Марк начал, наконец, засыпать, поскольку пауки, многоножки и скорпионы разбежались по норкам. Но тут его разбудил Харис, объявив, что настала его очередь караулить, и надвигающийся сон пришлось прервать. Харис, промычав что-то на непонятном диалекте, рухнул в овес на утрамбованное место Марка и мгновенно захрапел.
За ночь в пустыне похолодало. Марк накинул плащ, немного отпил из бочонка и закусил яблоком, несколько сморщенным от вчерашней жары. “Ничего, днем отосплюсь. Сейчас хотя бы жары нет, надо наслаждаться прохладой”.
Проходя мимо спящей хранительницы, он остановился. Девушка спала, чуть-чуть улыбаясь. Ей снилось что-то близкое и родное. Марк совершенно забыл раздражение, которое вызывала у него Никта. Сейчас он уважал ее. Смелая, бесстрашная, самоотверженная, она разила керкопов одного за другим. “Но ведь героем должен быть я, а не она, – подумал он без зависти. – Я Седьмой миротворец, а кто она? Она всего лишь сопровождает миротворца”.
Марк поднял взгляд к бескрайним пескам. Он знал: где-то там, на востоке, лежит пустыня Фаран, где всякий ищущий – находит то, что ищет. Она вдруг стала манить его, как зажженная свеча манит заблудившегося путника на ночлег.
“Иди, иди, здесь ты обретешь то, что искал всю жизнь”, – позвали его безмолвные барханы.
“Может быть, я схожу с ума?” – вздрогнул Марк.
Он пошел к барханам, попутно удостоверившись, что книга покоится в чехле на поясе. Почему его так тянет туда, он не знал, да и думать об этом не хотелось. Что-то живое, трепещущее в груди, тянуло вдаль песков. Его влекла надежда найти то вечное и недостижимое, которое он искал много лет, и не знал что. Как умирающий от жажды странник, увидев оазис, рвется к нему, так желал Марк сейчас убежать через безлюдные пески в таинственную пустыню Фаран.