Он шел и шел, и, о чудо, разбитые надежды снова начинали собираться в единый сосуд, осколки мечтаний вновь возрождались в железное острие цели. Он пойдет до конца, через все кошмары, опасности и несчастья, ибо самое страшное – это гнить в четырех стенах, оплакивая разбитые мечты.
“Я добьюсь, я найду все, что искал, – шептал он, слыша стук бьющегося в трепетной надежде сердца. – Я совершу то, для чего призван, я не стану малодушничать, только помоги мне, Боже, поддержи меня!”
Он упал на колени и уронил голову в песок. Что делать здесь, в одинокой пустыне: кричать, просить, звать? Марк вытащил книгу и положил перед собою, раскрыв свиток. Перед глазами замелькали странные закрученные буквы древнего языка. Что он мог прочитать в ней, не зная каллиройской письменности?
…Однако с людьми он как-то разговаривал и все понимал!
Марк пристально посмотрел в книгу, погружаясь в написанное, словно хотел влезть туда целиком. Грозная, могущественная сила ощущалась внутри этих строк, огражденная от его понимания непроходимой решеткой непонятных знаков. “Я найду Тебя, найду Твой Путь истины! – Марк рванулся всем своим разумом на невидимую ограду. – Найду!..”
Что-то сильно вспыхнуло возле сердца, обожгло внутренности, как горящая смола. Тайный смысл одной из строк докатился до его разума. “Не может быть, неужели я прочитал?” Марк снова погрузился в строки, но теперь помимо глаз он вчитывался в неведомые знаки восхищенным взглядом из глубин души, о котором никогда не подозревал раньше; и взгляд этот впитывал живительную силу слов в каждую клеточку души.
“Пустыня. Почему ты зовешь меня? Ведь мое призвание на юге”.
Марк не знал, сколько времени он пролежал в песке. Взошедшее солнце стало припекать, свидетельствуя о том, что прошло несколько часов. Он прочел еще несколько строк из свитка, и каждое опалило его нутро живым огнем. Не привычный к такой работе разум, начал отставать, как изношенный часовой механизм, осознавать прочитанное становилось все труднее.
Марк поднялся и отряхнул с одежды песок. На миг ему почудилось, что, отказываясь сейчас от зова, он совершает большую ошибку, но выбор уже был сделан.
“Я должен идти на юг. Пустыня – это не для меня”.
Возвращаясь к повозке, он свободно дышал, стараясь не думать о странном зове. “Тот, кто ищет свое призвание – уходит в пустыню Фаран, тот, кто убегает от своего призвания – уходит в Белое забвение”, – с ясностью пришли на ум слова епископа Ортоса.
– Где ты был, миротворец Маркос? – строгим голосом встретил епископ своего ученика.
– Я искал себя, – просто ответил Марк, не зная как объяснить случившееся.