Викториан ускорил шаг, тяжело опираясь на трость и поминутно с беспокойством оглядываясь то на реку, вода в которой бурлила и едва ли не кипела из-за беснующихся у самой поверхности русалок, то на зачарованные «верстовые столбы», узорчатая вязь заклинаний на которых потускнела, а кое-где оказалась будто бы затертой. Где-то впереди слышался неясный гул, почти полностью заглушаемый булькающим хохотом водяниц, и дудочнику все чудилось, что еще немного – и высоченные столбы из корабельной сосны начнут складываться пополам один за другим, как мачты во время лютого шторма. Один-два сломанных или покосившихся столба – не страшно, натянутая меж ними колдовская сеть всего лишь ослабнет, но не просядет. Конечно, только в том случае, если рядом не окажется кого-то, наделенного достаточной силой и нужными знаниями, чтобы прорвать защиту Лиходольского обережного круга.
Змеелов криво усмехнулся. Да уж, если нечисть все-таки сумеет пробить такую преграду, то золотой шассе тут будет лучше не задерживаться. Выжигать Лиходолье будут безжалостно, уже не отделяя людей от нелюди – войска просто пройдутся под торжественный марш целого оркестра дудочников от Валуши и до самого побережья, уничтожая все на своем пути. Да и кого здесь жалеть-то будут, в самом деле? Беглых преступников и бродяг, сбившихся в небольшие общины в деревнях, раскиданных по степи? Как же! В Славении «вешковыми кругами» огораживали и более законопослушных граждан, по глупости или от отчаяния заключивших негласный договор с нежитью…
– Эй, дудочник! – Викториан обернулся на голос, увидев за собой рослого чернореченского стражника с коротким степняцким луком. Грозное оружие кочевников смотрелось в крепкой, сильной руке едва ли не детской игрушкой, но не дай создатель какому-нибудь неумехе сдуру попробовать натянуть тетиву на этой «игрушке» без перчатки. Срежет подушечки пальцев едва ли не начисто. – Что творится-то?
– Чтоб я знал. – Музыкант качнулся вперед, угодил тростью в небольшую ямку и коротко, прочувствованно выругался. Осекся, втянул прохладный, остро пахнущий речной тиной и накатывающей с воды сыростью воздух, медленно выдохнул, успокаиваясь. Кивнул стражнику. – Пошли, разберемся.
Легко сказать. Хватило и одного взгляда на танцующее над переправой розоватое марево, скрученное в тугую спираль, чтобы осознать – просто так «разобраться» не получится. Чем ближе к переправе, тем громче становился стон едва заметно раскачивающихся верстовых столбов, а дрожь земли под ногами все ощутимее. На краткое мгновение захолонуло сердце, Викториан, как во сне, затравленно обернулся, будто желая убедиться, что за спиной всего лишь чернореченские деревянные избушки с покатыми крышами, а не каменные дома Загряды. Еще мгновение, чтобы понять – земля под ногами дрожит не потому, что откуда-то из неведомых глубин рвется на волю ворох зеленоватых щупалец с рядом круглых миножьих ртов вдоль бледной плоти, а из-за чужого, неясного колдовства, от близости которого орденский амулет на шее ощутимо нагрелся, припекая даже сквозь одежду.