- Не знаю, может быть, ты и прав. Только тогда скажи на
милость: где нам искать этого паршивого, забывшего как
надобно мыться, странника?
- Вот как раз этого-то я и не знаю, - честно ответил Рик.
Растерянно разведя руками, он не успел предложить ни
одной идеи, когда из дальней части кладбища раздался
металлический лязг, сопровождающийся топотом тысячи
кованых сапог.
Некрополь оживал.
Треск палуб и шелест выцветшей парусины напоминали
потревоженую стаю птиц. От стоящего поодаль
двухмачтового брига ввысь, с криками взмыла пара чаек. Из
глубоких пробоин послышалось завывание бродячего ветра,
похожее на хрипатый окрик рулевого, возвещающего о
приближении земли. Скрученная у борта якорная цепь
поддавшись неведомому желанию, зашевилилась и водой
полилась вниз, издавая противные монотонные щелчки.
- Святые утопленники: что же это такое? – взвизгнул
Оливер. Здравый смысл, который обычно давал ему
подсказки, как объяснить ту или иную загадку, теперь
наткнулся на стену непонимания и страх взял верх над
банальной логикой.
Рику ужасно захотелось сказать, что это обман. Всего
лишь странная игра звуков. Но даже если бы он произнес
собственный мысли вслух – то вряд ли бы поверил самому
себе. Кладбище забытых кораблей действительно
пробуждалось от безмерно долгой спячки.
- Я сразу говорил, что это дурная затея! - внезапно рявкнул
Оливер.
Ветер усилился, и моросящий дождь уже не казался такой
невыносимой напастью.
Грот-мачта одного из кораблей, издав протяжный вой,
похожий на страдания вечного мученика, причудливо
изогнулась. Рик опустил взгляд на правый борт, но там где
должно было красоваться название, зияла вырубленная
топором дыра.
- Смотри, - будто дикий пес заскулил Оливер, указав
пальцем на стоящий неподалеку бриг.
Там, между старыми расколовшимися бочками, медленно,
словно дым, возвышалось призрачное очертание.
Разрастаясь в стороны, фигура, лишь отдаленно
напоминающая человека, блеснула янтарными буркалами.
Назвать два огромных немигающих шара по-другому, было
просто невозможно.
Слегка присев, будто готовится повалиться на землю и
скрыться от опасности под песком и илом, Оливер выдавал
только один единственный звук – легкое завывание.
Ядовито-желтые глаза возникли еще в нескольких местах.
Они загорались и тухли, будто звезды на утреннем небе, и
от этого страх становился только сильнее. А в сознании