– Прекрати!!! – закричала Наташа, затыкая уши ладонями. Она наконец поняла, откуда идет звук.
– Быть может, это голос имегоридянина? – предположил Илья.
Он ошибался. Это была музыкальная игрушка, наподобие губной гармошки. Точнее, тактильной гармошки.
– Оригинальный эффект. Похоже на инфразвук, – продолжал Илья. – Такой компактный излучатель мне неизвестен. Дай-ка, посмотрю.
А вот в этом случае он оказался прав. Принцип извлечения инфразвука из кристалла был настолько простым и оригинальным, что до него, исключая имегоридян, никто не додумался.
– Успеешь насмотреться, – помрачнев, буркнул Никита и спрятал брусок в карман. Он прекрасно понял, к чему клонит Илья.
Илья сдержался, чтобы не рассмеяться, и наконец-то начал свою игру. Случай представился, он и не упустил его.
– Наш устный договор по-прежнему в силе? – спросил он.
Никита отвернулся и сделал вид, что копается в рюкзаке.
– Повторяю вопрос, – повысил голос Илья, – наш договор в силе?
– Да! – раздраженно огрызнулся Никита. – Успеешь насмотреться! Может, это никакой не голос, и никакой новой технологии в извлечении звука нет! Выведи нас, Сусанин, отсюда, тогда и будем разбираться!
Илья помедлил с ответом, и я опять увидел, что он борется с усмешкой.
– Вывести отсюда, говоришь? – справившись с собой, натянуто переспросил он. Актером он был не ахти каким, но раздражение в голосе получилось натуральным. – Тогда чего ты сидишь, делаешь вид, что копаешься в рюкзаке? Идем.
– Ребята, – попросила Наташа, – может, на сегодня хватит ходить? Давайте на ночь устраиваться.
– Ты хочешь спать в этой пыли? – кивнул Илья на медленно оседающее облако праха имегоридянина. – Не стоит, право слово. Прах мертвых похуже сернистых испарений.
Илья вскинул на плечи рюкзак и зашагал вперед. Однако уже через полкилометра, когда мы снова оказались в прямом отрезке туннеля возле очередного дубликата надписи на стене, Илья остановился и сбросил с себя рюкзак.
– На сегодня все! – объявил он. Как я понял, он специально остановился на ночлег у надписи, нагнетая напряженность.
Ужинали молча. Наташа настолько уставала, что в последние дни практически не разговаривала. Илья делал вид, что дуется на Никиту, а Никита не заводил разговор, опасаясь, что Илья снова потребует показать найденный раритет. Я же молчал по привычке. Я вообще не проронил ни слова с тех пор, когда вошли в пещеру. Наташа и Илья, если изредка и обращались ко мне, то опосредованно, будто меня рядом не было, а Никите, который крыл в глаза отборным матом, я не отвечал. Отвечать на оскорбления – выше моего достоинства. Молчание иногда ранит сильнее, чем укол шпаги во время дуэли.