Зал превратился в море колыхавшихся рук. Глэдия почувствовала, как её теребят за брюки, и быстрым движением стряхнула чужую руку.
— Прекрасно. Опустите руки, дорогие мои родственники. Видите ли, сейчас я говорю на галактическом стандартном, который является и вашим языком. Однако я говорю так, как говорят на Авроре, но вы понимаете меня, хотя некоторые слова я, возможно, выговариваю не так, и мой голос может иногда сбивать вас с толку, потому что некоторые звуки у нас произносят высоко или низко, словно поют. Другим космонитам это кажется смешным. В солярианском же языке эта напевность отсутствует, в ней много горловых звуков, раскатистое «р».
Она произнесла несколько фраз. В зале засмеялись, но Глэдия даже не улыбнулась.
Наконец она подняла руки и резко опустила их, словно что-то отрубила. Смех смолк.
— Я, вероятно, никогда больше не поеду на Солярию, а потому у меня не будет случая пользоваться солярианским языком. — Она повернулась к Д. Ж. и слегка поклонилась ему, заметив, что у того выступил пот на лбу. — Славный капитан Бейли информировал меня, что я неизвестно когда вернусь на Аврору, так что могу отбросить и аврорианский диалект тоже. Значит, у меня единственный выход — говорить на диалекте Бейлимира, и я сразу же начинаю практиковаться.
Она сделала вид, что засовывает большие пальцы за несуществующий пояс, выпятила грудь, опустила подбородок, изобразила самодовольную улыбку Д. Ж. и сказала, стараясь имитировать его баритон:
— Мужчины и женщины Бейлимира, должностные лица, законодатели, уважаемые лидеры, сограждане — сюда входит каждый, кроме, вероятно, неуважаемых лидеров… — Она старалась проглатывать некоторые буквы или произносить их с придыханием.
На этот раз смех был громче и продолжительнее, и Глэдия тоже позволила себе улыбнуться. В конце концов, она заставила их смеяться над собственным языком.
Когда все успокоились, она сказала по-аврориански:
— Все диалекты странны тому, кто к ним не привык, и это часто восстанавливает людей друг против друга. Но ведь диалект — это просто манера говорить. Все мы — и я, и вы, и люди в других обитаемых мирах — должны слушать язык сердца, а у него нет диалектов. Этот язык — если только мы будем его слушать — звучит одинаково для всех.
Глэдия хотела сесть, но тут раздался женский голос:
— Сколько вам лет?
— Сядьте, мадам! — проговорил Д. Ж. сквозь зубы. — Не обращайте внимания на вопросы.
Глэдия повернулась к Д. Ж. Он привстал.
Люди на сцене, которых она видела в полутьме, напряженно подались вперёд. Она снова повернулась к зрителям и звонко крикнула: