— Вы обнаружите полный набор всего этого, — холодно сказала Глэдия. — А когда вернётесь на корабль, сможете восполнить недостаток того, чего вам сейчас будет не хватать.
— Мне будет не хватать только вас, мадам, — серьёзно сказал капитан.
Глэдия невольно улыбнулась:
— Вы неисправимый лжец, мой капитан. Я вернусь. Дэниел, Жискар, пошли!
Глэдия напряженно сидела в кабинете Амадейро. Многие десятилетия она видела Амадейро только издали или на видеоэкране и в таких случаях имела обыкновение отворачиваться. Она знала его только как главного врага Фастольфа и вот сейчас впервые оказалась в одной комнате с ним, лицом к лицу, и изо всех сил старалась не пошевелить ни одним мускулом лица, чтобы ненависть не вырвалась наружу.
Хотя она и Амадейро были в комнате одни, здесь присутствовала по крайней мере дюжина членов правительства, даже сам Председатель, но в голографическом изображении. Глэдия узнала Председателя и многих других, но не всех.
Испытание было не из приятных. Казалось, на Солярии такие изображения — дело обычное и она привыкла к этому с детства, но вспомнила теперь об этом с отвращением.
Она старалась говорить ясно, без драматизма и сжато. Ей задавали вопросы, и она отвечала как можно короче по существу, не пытаясь выглядеть учтивой.
Председатель слушал бесстрастно, другие подражали ему.
Он был явно стар — Председатели всегда были старыми, потому что обычно достигали этого положения лишь на склоне лет. У него было длинное лицо, всё ещё густые волосы и нависшие брови. Голос его был медоточивым, но отнюдь не дружелюбным.
Когда Глэдия замолчала, он сказал:
— Значит, вы предполагаете, что соляриане свели понятие «человек» до понятия «солярианин»?
— Я ничего не предполагаю, мистер Председатель. Просто никто не мог найти другого объяснения происшедшего.
— Вы знаете, мадам Глэдия, что за всю историю роботехники ни один робот не конструировался с узким определением «человека»?
— Я не роботехник, мистер Председатель, и ничего не понимаю в математике позитронных путей. Раз вы говорите, что так никогда не делалось, я, конечно, принимаю это. Я также не знаю и не могу сказать, что если что-то никогда не делалось раньше, то оно не может быть сделано в будущем.
Её взгляд никогда не был таким открытым и невинным, как сейчас, и Председатель покраснел.
— Сузить определение теоретически возможно, но это просто немыслимо.
Глэдия ответила, глядя на свои руки, спокойно лежащие на коленях:
— Люди иногда думают об очень необычных вещах.
Председатель сменил тему разговора:
— Аврорианский корабль был уничтожен. Как вы это объясните?