— Нет, это мне надо думать всю ночь.
Сутенер кивнул.
– Ándale pues[148], — сказал он.
Тут же без всякого видимого сигнала дверь отворилась. За ней в ожидании стоял Тибурсио. Билли снова обернулся, глянул назад.
— Но вы не ответили на мой, — сказал он.
— Нет?
— Нет.
— Задайте снова.
— Лучше я вас о другом спрошу.
— Валяйте.
— Ему теперь плохо придется, верно?
Эдуардо улыбнулся. Пустил струю сигарного дыма по стеклянной крышке стола.
— Это не вопрос, — сказал он.
Когда он вернулся, было уже поздно, но в кухне все еще горел свет. С минуту он посидел в кабине пикапа, потом выключил двигатель. Оставив ключ в замке зажигания, вышел и по двору направился к дому. Сокорро уже ушла спать, но в духовке был свежий кукурузный хлеб и на тарелке два куска жареной курятины с фасолью и картошкой. Он перенес еду на стол, вернулся, взял с посудной сушилки вилку-ложку, кружку, налил себе кофе и, поставив кастрюлю опять на конфорку, угли под которой еще светились темно-красным, с кружкой подошел к столу, сел и стал есть. Ел медленно и методично. Закончив, отнес посуду в раковину, открыл холодильник и к нему склонился, обозревая его внутренность в поисках чего-нибудь на десерт. Нашел миску с пудингом, перенес ее к буфету, взял там маленькую тарелочку, положил туда пудинга, после чего, убрав его остаток в холодильник и налив себе еще кофе, уселся есть пудинг и читать газету Орена. В коридоре тикали часы. Пощелкивала остывающая плита. Вошел Джон-Грейди, сразу прошел к плите, налил себе кружку кофе, с ней сел за стол и сбил шляпу на затылок.
— У тебя что, уже утро? — поднял брови Билли.
— Надеюсь, что нет.
— Который час?
— Понятия не имею.
Билли сделал глоток кофе. Полез в карман за сигаретами.
— А ты только вошел? — спросил Джон-Грейди.
— Ну.
— Ответом, как я понимаю, было «нет».
— Ты правильно понимаешь, коняшка.
— Что ж…
— Но ты ведь этого и ожидал, не правда ли?
— Н-да. Деньги ты ему предлагал?
— О, мы с ним прямо-таки неплохо посидели, с учетом всех привходящих.
— Что он сказал?
Билли прикурил сигарету и положил зажигалку поверх пачки.
— Сказал, что она сама оттуда уходить не хочет.
— Так это же вранье.
— Может быть. Но он сказал, что она там останется.
— Ни фига она не останется.
Билли медленно пустил через стол струю дыма. Джон-Грейди не спускал с него глаз:
— Ты думаешь, я просто спятил, да?
— Ты знаешь, что я думаю.
— Что ж…
— Ну сам-то хоть на себя посмотри! Смотри, куда тебя все это завело. Уже заговорил о том, чтобы коня своего продать! И все одно и то же, одно и то же повторяется. Теряют головы из-за первой же юбки. Но твой случай вообще особый: в нем ни на йоту нет здравого смысла. Вообще!