Я уже слышал эту историю Деда, я знаю десятки его историй. Дед — живая история. Как же мне повезло, что у меня такой Дед и Отец в одном лице! С гордостью выпячиваю грудь.
— Великолепно! — Алекс с удовольствием помешивает в кастрюле бигос. — Тем, кто только сейчас к нам присоединился, представляю нашего гостя: сегодня в программе «Дегустация у Алекса» польская кухня и польский герой Полковник Парад!
— До чего же талантливый наш народ! — Орлиный нос Деда на сей раз оказывается в бигосе. Дед ест и причмокивает. — Какой запах! — И чихает. — Другие народы должны восхищаться нами и быть нам благодарны. За бигос и журек, за взлом шифра «Энигмы», доставку в Лондон обломков самолета-снаряда ФАУ-1, за помощь под Веной и за многочисленные восстания. Нет другого такого народа! Нет! — Дед высоко поднимает указательный палец, ой высоко. — Миска с бигосом выставлена в музее! В музее! — Дед ударяет кулаком о подлокотник дивана. — Только бигос и журек помогли нам выстоять и сохранить свою культуру! Вкуснейший бигос, отменный журек, великолепный музей! Вы, молодой человек, были в этом музее? — Дед сурово нахмуривает брови, обращаясь к другому гостю. — Все, все должны сходить в музей! — Дед сжимает рукоять сабли и поднимает ее над головой. Всматривается в острие.
Съемочная группа приходит в замешательство. Я-то знаю все жесты Деда, знаком с его кавалерийской экспрессией, с солдатским запалом, мужской порывистостью, но у других людей его поведение вызывает беспокойство. А Дед, как всегда, прищуривается и смотрит на острие. Свет прожекторов отражается в нем серебристыми искрами.
— Музей — это урок, настоящий урок нашей великой, живой истории. Там множество экспонатов, великое множество! — Дед окидывает всех нас проницательным взглядом. — Косы, вилы, грабли, телега и что там еще осталось от деревни. А на экране Войтек Бартос гасит своей шапкой фитиль неприятельской пушки. Есть там и макет редута Ордона[12] и танк. Легендарный танк с царапинами на броне. Наши богатыри атаковали его портновскими ножницами.
— Вау! Превосходно, великолепно! — Алекс поднимает руки. — Пойдем в музей… — поет он на мотив рождественской песенки.
— А скажи мне, молодой человек, кто готовит такую вкуснятину? — Дед прячет саблю в ножны. — Сомневаюсь, что это ты делаешь. Раз на тебе штаны надеты, значит, ты не стоишь целыми днями у плиты. Я привык, что этими делами кухарки занимаются, мойщицы, горничные и прачки. Испокон веков этим женщины занимались. Не положено мужикам на кухне возиться и кастрюли чистить. Как я вижу, времена изменились, сильно, очень сильно изменились, но не думаю, что это хорошо… — Дед садится поудобнее и опять ладонь на рукоятку сабли кладет. — Потому что у мужика другие должны быть занятия. А вкусный бигос и отменный журек только заботливая женщина, мать может приготовить. Такова великая роль женщины — журек и бигос нам готовить, нам, богатырям и героям Польши. Польский солдат должен быть уверен: женщина терпеливо его ждет, думает только о нем, о его подвигах и лишениях, и готовит для него еду в кастрюле, помешивает, чтобы не подгорела, и хранит домашний очаг. И зная о том, что она его ждет, польский солдат всегда геройски выполнял свой долг и со спокойной душой мог погибнуть за родину. А теперь все перевернулось с ног на голову, и ты, молодой человек, стоишь тут с кастрюлями, и фильм снимаешь на кухне, а они уходят на весь день, на весь день уходят…