– То и значит.
– А на самом деле ты…
– Я не помню.
– Mon ami, мне можешь сказать правду.
– Я и говорю тебе правду, черт возьми! – Облонский со стуком поставил стакан на стол. – Не помню я ничего подобного. Не помню! Но Долли вбила себе в голову, что у меня есть другая женщина. Якобы она нашла какие-то письма или что-то в этом роде. Полнейший бред…
– И что? Неужели наша милая овечка Долли злится?
– Обещает меня убить.
– В общем-то, она права, – сказала Анна, дуя на горячий кофе. – На ее месте я бы тебя убила.
– И ты туда же! – всплеснул пухлыми ладонями Облонский. – Говорю же тебе – я понятия не имею, с чего вдруг Долли пришла в голову эта чушь.
– Да, да, конечно. Хотела бы я посмотреть на мужчину, который скажет в подобной ситуации что-нибудь другое. – Анна затушила сигарету и посмотрела на брата. – Ладно, бог с ним. Помнишь ты или нет, теперь уже неважно. Что думаешь делать? Разводиться?
– Ну-у… Разве это причина для развода? Почему я должен разрушать свою жизнь из-за чьих-то бредней? Господи, ты бы слышала, что она мне тут наговорила… Впрочем, идея одна: измена – худшее из преступлений. Но вариаций была масса. Порой очень оригинальных. И как вывод – я должен умереть. Понести, так сказать, заслуженное наказание. Ну не чушь?!
– Как мелодраматично, – усмехнулась Анна. – В горе и в радости, пока смерть не разлучит… Что ж, в каком-то смысле она последовательна. Достойно уважения.
– Ты, что же, веришь в любовь до гроба?
– Нет, Стива, я вообще не верю в любовь. Эту штуку придумали нищие трубадуры, чтобы не платить матронам денег. Но и тебя понять не всегда могу. Что ты от меня хочешь?
– Уговори ее. Скажи, что ничего подобного не было. Точнее, я не помню, а значит, даже если и была какая-то женщина, она для меня – никто и ничто. И люблю я только Долли. Короче, придумай что-нибудь.
– Ох, Стива, Стива, – вздохнула Анна, поигрывая зажигалкой. – Жаль мне овечку Долли. Она хорошая, хоть и истеричка.
Анна помолчала, глядя в окно, за которым глухо рокотало проснувшееся море, потом встала и вопросительно посмотрела на Облонского:
– Где она? Не буду тянуть, пойду сразу. Чего не сделаешь ради родного брата.
– Где-то наверху. Там до черта комнат, не знаю, в какой именно. Найдешь. А я прогуляюсь. Успокою нервы.
И он, прихватив початую бутылку коньяка, вышел из гостиной. Через несколько секунд Анна услышала, как хлопнула входная дверь. Она посмотрела на лестницу, ведущую на второй этаж, и невесело усмехнулась.
– На ее месте, mon ami, я бы тебя убила, – вздохнув, пробормотала Анна и стала подниматься по лестнице.