– Луиза и Карла. Остальные в порядке. Почти все ранены, но ты – самая тяжелая.
Она прикрыла глаза. Луиза и Карла. Бомжиха и Сковородка, хотя называть мертвых по позывным не принято – слишком неблагозвучными они бывают. Но погорюет она о них не сейчас, позже, когда придет в себя. Всему свое время.
– А девчонка молодец! – ухмыльнулась Мамочка, кивнув в сторону ушедшей принцессы. – Третий день здесь сидит, почти не отходит. Походит, погуляет, и опять возвращается. Как будто от ее присутствия тебе станет легче!..
Она издала смешок, но обе они понимали, что это значит. Она ПЕРЕЖИВАЛА за них. За нее. Поддерживала. Так, как может. Она, сеньор, отдавала долг им, защищавшим ее ценою жизни. И это было приятно. Бэль уже не та наглая девчонка, что нырнула в бассейн на Ямайке, начав тонуть только для того, чтобы заставить их нервничать, что постоянно брыкалась и ставила палки в колеса. И не та, что сбежала там, на Венере, зная, что им за это влетит. И это победа.
– Спи, Лан. Тебе нужно отдыхать…
Глаза Светы сами собой закрылись и она провалилась туда, где можно хоть ненадолго отдохнуть от суеты этого мира.
– Его императорское высочество принц Фердинанд! – огласил залу церемониймейстер. В приемный чертог, как его звали среди своих, или официально – малый тронный зал, вошло несколько человек, на одном из которых, высоком и статном тридцатилетнем мужчине, был надет парадный камзол императорского колумбийского гвардейского полка. После этого официальная часть закончилась по техническим причинам – Изабелла все-таки вырвалась из удерживающей ее ладони и бросилась вперед, нарушая все мыслимые протоколы:
– Фернандо!
Мужчина подхватил бросившуюся ему на шею девочку, а было видно, что относился он к ней именно как к маленькой неразумной девочке, и прижал к себе.
– Бэль!
– Фернандо!.. – Изабелла уткнулась ему в плечо и поняла, что плачет.
– Все вон! – услышала она грозный окрик матери за спиной и почувствовала, как их стража выталкивает обескураженную охрану кузена за дверь, впрочем, тут же следуя за нею.
Через минуту в помещении остались лишь ее личные хранительницы, единственные из всего взвода находящиеся в боеспособном состоянии, Мамочка и Мэри, да две такие же личные хранительницы матери. Ни одного имперца в зале не осталось. Фернандо рисковал, подумала она. Наследник имперского престола, один, в окружении "заклятых друзей" Империи, без свиты и охраны, на венерианской же территории… Но этим он как бы демонстрировал честность своих намерений: "Вот он я, перед вами! Я ничего не скрываю и безгранично верю! Верьте и вы мне…"