Для работников корпорации «Родненькая» распоряжение Черта два раза не повторяли. Рая всегда справедливо считала себя чемпионом по завариванию ароматного кофе.
Надя с удовольствием наблюдала за бортпроводницей, за ее четкими, профессиональными движениями, медсестра тоже любила кофе, крепкий, но с молоком. Она смотрела на любимый напиток, однако пригубить его не хотелось. Странно!
Рая ушла в салон самолета с подносом, на котором стояли две чашки кофе, пиала с орешками, а также большая фирменная плитка черного горького шоколада, который Черт обожал.
Надя воспользовалась паузой, отсутствием хозяйки на кухне, она взяла пострадавшую бабочку на свою ладонь и тихо сказала ей:
– Прости меня, я не буду больше плеваться, даже в убийцу, я хочу назад. Я хочу скорее забыть этот земной ужас.
Надя закрыла глаза. Через секунду медсестра оказалась летящей в небесной спирали, состоявшей из живых белых бабочек. Сильно пахло ладаном. Зазвучали колокола, проникновенно. Бесконечность стала реальной, как никогда. Души Нади и ее ребенка покорно покидали жестокий, циничный мир людей. В судьбе двух женщин (у Нади должна была родиться девочка) поставлена точка, реальная, конкретная. Возврата не будет. Точка.
В Берлине шел дождь, посадку долго не разрешали. Когда самолет, с трудом для членов экипажа, приземлился на посадочную полосу, Рая вспомнила о бабочке. Не судьба, подумала бортпроводница, нужно красавицу срочно засушить. Не пропадать же добру! На улице противно моросил дождь, выпустить в немецкие поля украинскую бабочку не получалось. Рая взяла опостылевшую и не прочитанную книгу, молчаливый укор ее скудному интеллектуальному развитию, и направилась к заветной полке, где вместо двухсот евро должна лежать крылатая альбиноска с длинным хоботком. Моли, как обозвал ее Зюскинд, на месте не оказалось, в толстую книгу положить и засушить нечего. Рая занервничала, на месте бабочки осталось только мокрое пятно, бортпроводница дотронулась до него ухоженными дамскими пальчиками. Липко. Поднесла руку к лицу, понюхала. Так пахнет ладан. Рая, как обиженный ребенок, уселась на пол в кухне и осознала – тело диковинной бабочки отсутствует, остался один запах…
– И это за двести евро?
Жанна лежала на пляже и чувствовала – спина обгорает, но идти купаться в холодное Азовское море не спешила. Она с любовью смотрела, как ее четырехлетняя дочь возится в песке на берегу. Машка строила кучки из песка, а море их безжалостно разламывало. Ребенок не отчаивался и с завидным упорством возводил новые песчаные сооружения. Мой характер, подумала Жанна и улыбнулась. В сорок пять лет иметь такого чудесного ребенка – огромное женское счастье. Отчаянный крик Машки отрезвил расплавленную от солнца мамашу. Жанна быстро подбежала к дочери.