Коновалов достал из своего мешка пятилитровую баклажку с водой, открутил пробку, и они стали умываться. Родион спросил,
– Вовка, ты в бога веришь?
– С сегодняшнего числа, верю точно. Раньше сомневался. А что?
– Ты угодный богу человек. Твоё воровство человека к жизни вернуло, а за это многие грехи тебе простятся.
– Ты ведь тоже участвовал.
– Это не в счёт. Мы откапывали её ожившую, а оживили бабку твои поросята.
– Как это?
– Оттепель. Бабка не от мороза, а просто от холода окоченела. Кровь у неё не замёрзла кристаллами. Я думаю, что если бы её занесли в тепло, а не оставили на веранде, то она ожила бы ещё раньше. Её отогрели твои поросята, а когда мы сняли крышку, то от прилива кислорода она и очнулась.
Они переобулись, сложили вещи в мешок, а освободившийся чувал приспособили для переноски бабушки. Складным ножом Родион прорезал в нём сбоку большое отверстие, и из мешка получилось некое подобие рюкзачка для переноски детей, только большого размера. Закутанную в покрывало бабушку они засунули в это устройство. Наружу торчали только ноги. Родион нашёл место равновесия мешка, и прорезал там две дырочки. Снял метлу с черенка и забросил её в кусты. А сам черенок продел сквозь импровизированное устройство из мешка. Взявшись за концы палки, они подняли бабушку, и, захватив имущество, двинулись в путь. Бабушка весила немного, и крепкий черенок легко её выдерживал. Она находилась в полулежащем, довольно комфортном положении. Володька попросился идти впереди, чтобы не видеть ноги в белых тапках. Шли они по узкой улочке вдоль речки. Время было глухое, и им никто не встретился. Дойдя до центрального переулка, остановились, и Родион сказал,
– Ну, всё, здесь расстаёмся..
Он быстро переоделся, снял с бабушки мешок и покрывало, отдал Володьке, и сказал,
– Для полной конспирации пройдись огородами до моста. Снег пошёл, следы скроет. А за мостом есть дорожка в камышах. Когда отойдёшь от жилья подальше, то в зарослях все эти тряпки и сапоги спалишь вместе с мешками. Там в моём мешке для этого восьмисотка бензина приготовлена. Гвоздодёр себе забери, а я иду бабку доставлять.
– Куда?
– В милицию.
– В милицию?
– А куда ж ещё? До неё метров сто пятьдесят осталось. Это ближе всего. Ну, сам подумай! Куда б я её ни приволок, всё закончится милицейским допросом. Так уж лучше сразу. Да не переживай, я так обставлю, что они ничего не поймут.
– Родя, я, наверное, сегодня пережил самую страшную ночь в своей жизни.
– Да брось ты! Какие наши годы?
– Типун тебе на язык! Я не хочу такого ещё раз.
Родион вставил черенок от метлы бабушке в руку, и она неожиданно цепко за него ухватилась. Родион хмыкнул, подхватил её на руки, и с палкой наперевес понёс в сторону ярких огней, горящих над кафе.