К тому времени семья его была уже многодетной. Советское государство реально поддерживало такие семьи, и им выделили под жильё просторный дом на соседней Коновалову улице.
Порядки в этой семье были странные, и соседей шокирующие. Самым странным элементом была Ненила. Робкий характер, помноженный на малограмотность, порождал у неё редкую неуверенность в себе. Ненила дичилась людей, скользила тенью, ни с кем не разговаривала, а поначалу даже не здоровалась. Редко кто мог похвастать, что слышал её голос вообще. Однажды несколько соседских женщин не дали ей проскользнуть, прижали к забору, и пообещали, что если она не будет здороваться, то её поколотят. С той поры при встрече с соседями Ненила останавливалась, и в своей манере церемонно, с полупоклоном кивала головой. Дома она, молча хлопотала, при этом никогда не ругалась, никого ни о чём не просила, не командовала, и не делала упрёков, даже если всё вокруг было вверх дном. Каждый делал, что хотел, её ничего не касалось. Дети, обучаясь в школе, быстро превосходили её в развитии, и начинали относиться к ней покровительственно, хотя она была главной кормилицей. Питались они неважно, не голодали, но стол разнообразием не отличался. Жили на картошке, хлебе и молоке. Ненила работала в колхозе дояркой. Молоко таскала с фермы, а заработанные деньги шли на покупку хлеба, который закупали сразу мешком.
Несмотря на внешне захудалый вид, у Ненилы было железное здоровье. Никто не помнит её хворой, или просто в недомогании. О степени её забитости говорит один случай. Однажды утром она пришла на работу бледная, и едва стоящая на ногах от слабости. Доярки стали её ругать, мол, зачем больная припёрлась на работу. Ответ их ошарашил. Ненила сказала, что она не больная, а просто ночью родила девочку, и к вечеру слабость должна пройти. Женщины всякое видывали, но такой патриотизм вогнал их в шок. Они уложили Ненилу в бытовке и вызвали скорую. Медики тоже были шокированы, и вместе с малышкой забрали её в больницу. Заведующий фермой ругался, мол, только первобытных ему не хватало, но видя бестолковость Ненилы, сам помог ей оформить хотя бы послеродовой отпуск. О том, что он полагается роженицам, Ненила не знала. Однако, дня через три, слегка окрепшая, она вышла на работу. Причина была проста – дома не было молока, и все сидели голодные.
Однажды кто-то спросил у Левитана,
– Сколько у тебя детей?
– Да, не то семь, не то восемь.
– Ну, ты даёшь Левитан! Не знаешь точно, сколько у тебя детей?
С характерным «оканьем» ответ вошёл в поговорку,
– Много настрогал, однако. Всех не упомнить!