Будь осторожен со своими желаниями (Миронов) - страница 76

– Почему никто из вас не помог ей? Почему вы все просто сидите и ничего не делаете?

Он посмотрел на меня своими затемнёнными глазами и ответил:

– К черту. Кто-нибудь её подберёт.

Эти слова врезались мне в голову. Я не понимал, как можно так говорить о человеке, будто он окурок от сигареты. Он сказал мне это так, словно её можно «подобрать» и выкинуть в помойное ведро. Словно она уже никто. Мертва.

– Пошёл вон отсюда, – сказал я ему, ударив ногой по его двум. Я знал, что в этом сумасшедшем доме я, со всем своим небольшим ростом и запредельной слабостью, со всем своим непрофессионализмом в сфере боевых искусств, принял на себя образ этакого Кларка Кента. И я был уверен, что никто здесь ничего не сможет мне сделать. Этот факт был единственным радующим меня здесь и сейчас. Парень-глист выполз из ванной и направился на кухню, где была спрятана заначка. Я посмотрел на лежащую в холодной ванне Леру. Она была без сознания. Лишь что-то могла мычать про себя. Я не видел её два года, а теперь встретил именно в этих условиях. Она была одета в полупрозрачную белую рубашку, обычные джинсы и маленькие туфельки, которые она не снимала. Глаза её были красными и наполовину заплаканными, а на другую половину застеленные пеленой кайфа. Волосы же её выглядели такими больными и безжизненными, словно из них и состояло знаменитое перекати-поле, которое нам показывают в голливудских вестернах. Сухая кожа потрескалась, а на месте трещин находились маленькие, кровоточащие рубцы. Я погладил её по щеке и попробовал позвать. Она открыла глаза и смогла проговорить лишь:

– Моть. Забери меня отсюда, пожалуйста. Помоги мне.

– Я здесь, родная, я рядом, – ответил я и подсунул одну руку ей под спину, а вторую – под ноги. Со всем моим недостатком силы, я смог с лёгкостью поднять её и вынести из ванной. Не знаю, что помогало мне в тот момент, адреналин, или что-то ещё, но что бы то ни было, я бесконечно благодарен этому.

– Давай, давай, неси её домой, уборщик, – кричал мне вслед Филипп, – может, тебе даже удастся её полапать.

Мне хотелось положить её, развернуться и убить его. Мои глаза пылали яростью. Кожа загорелась, а гнев внутри меня закипел. Я готов был избавить этот мир от этого ничтожества, но как только я оскалил зубы и был готов положить её на пол, я услышал еле-еле сказанные ею слова:

– Не надо, Моть. Пожалуйста.

На протяжении следующего часа я старался донести её до дома. До своего дома. Я понимал, что если отнесу её к ней в квартиру, то не смогу сосредоточиться там и никак не помогу. Она извивалась и брыкалась. Я несколько раз падал вместе с ней, но потом снова поднимал её и продолжал нести её домой. Наконец мы дошли. Я вношу её в квартиру и пытаюсь начать соображать быстро и чётко. Мне надо помочь ей, но я даже не знаю, с чего начать. Лера лежит на полу, ворочается от боли и кричит. Я не знаю, что мне делать. Я подхожу к ней и спрашиваю её о том, что у неё болит. – Живот, – слышу я ответ в формате дикого рёва. Я начинаю думать, заставляю кровь приливать к мозгу скорее, чтобы он «родил» мне идею скорого спасения. На ум быстро приходит образ Дэниела Крейга в фильме «Казино Рояль» и момент отравления главного героя. Я влетаю в кухню, хватаю стакан и наполняю его холодной водой, опустошая кулер. В пропорциях пятьдесят на пятьдесят я смешиваю с водой соль. Размешиваю этот «коктейль» ложкой, подношу к Лере и заставляю её это выпить. Пока она старается выпить то, что я ей дал, я поднимаю её и в предвкушении того, что сейчас произойдёт, заношу её в ванну, которая, в свою очередь, скреплена с туалетом, поднимаю крышку унитаза и начинаю ждать. Весь процесс занимает всего чуть больше чем полторы минуты. Вскоре «зелье» начинает действовать, и мою дорогую и любимую девочку вырывает прямо в мой туалет. Она блюёт с такой силой, что могла бы стать солидным конкурентом моему брату, которого в нашей деревне местные ребята привыкли спаивать до упаду. И который по сей день верит, что день города в нашей деревне проходит каждое воскресенье. Невыносимый аромат расходится по всему дому с таким же масштабом, с каким разносится запах моей туалетной воды, перед тем как я отправляюсь на свидание. Характерный запах желудочной кислоты наконец настигает меня, но я не обращаю на него внимания и продолжаю держать Леру над стойкой унитаза. Я держу в руках её уже не такие, как раньше, роскошные волосы, чтобы она их не запачкала, и жду, когда пищевые спазмы исчезнут. Наконец её миссия заканчивается, и она сообщает мне о пустом «баке». Я поднимаю её. Глаза её уже не могли похвастаться тем магическим светом, что облучал меня в первый день нашей встречи, но даже в таком состоянии я почему-то находил её весьма привлекательной. Я наклоняю её над белоснежной раковиной, которую моя мама вычистила вчера до неземной чистоты, и заставляю её схаркнуть остатки внутрь, чтобы я мог завершить сеанс лечения. После неприятного процесса я включаю воду и умываю её бесконечно прелестное и милое лицо, кожа которого уже не была такой нежной, но всё ещё была для меня невероятно привлекательной. Теперь мы на кухне. Она сидит на стуле, чуть-чуть покачиваясь из стороны в сторону, пока я пытаюсь найти подходящую таблетку, которая бы смогла избавить её от головной боли, которая разгорелась в процессе очищения желудка. Мне на глаза попадается таблетка анальгина и я, раздробив её ножом на две части, стремительно запихиваю ей в рот. Она увёртывается, довольно серьёзно сопротивляется, но после того, как я говорю ей, что это кое-что прикольное, она с удовольствием запивает это водой, в ожидании результатов. Я беру её под левое плечо, словно ей отстрелили ногу и мы сейчас находимся на передовой, и поступательными движениями вперёд мы направляемся ко мне в спальню. Уложив наконец «красотку» на кровать, я обращаю внимание на то, что она пребывает не в самом чистом состоянии. Вернувшись назад в ванную комнату, я намочил кончик полотенца холодной водой, а далее начал нежно вытирать им её лицо. Собрать этим кончиком мне удалось куски земли, которые прилипли к её лицу, когда мы в очередной раз упали на землю, несколько капель крови, вытекшей у неё из носа, и остатки рвоты, которые уютно ютились в уголках её рта. Я повторяю этот процесс трижды, после чего замечаю, что рубашка её тоже грязная. Поместив её полусонное тело в горизонтальное положение, я снимаю с неё рубашку и без всяких грязных мыслей стараюсь заменить её на свою новую белую футболку. Оголённый бюст всё же на несколько секунд взял надо мной вверх, и мой разум воспроизвёл слова Филиппа, которые он говорил мне на прощанье: – Может, тебе даже удастся её полапать. – Эти слова никак не вылезали у меня из головы, но я завершил процесс и в конце концов уложил принцессу, распустив её волосы по оставшейся площади подушки. А далее накрыл её тёплым одеялом, чтобы избежать поднятия высокой температуры. Я глажу её щеку, потом пробую губами лоб и стараюсь спросить её о состоянии её здоровья.