Будь осторожен со своими желаниями (Миронов) - страница 89

– Матвей, не говори ерунду. Куда ты собираешься это отправить? И что ты хочешь с этим сделать? Ну ты что? Не неси чепуху.

– Мам. Прошу тебя. Позволь мне. Две недели. Всего две недели, и я обещаю тебе, если ничего не выйдет, то я вернусь назад, и больше даже не заикнусь насчёт возвращения до самого конца августа. Прошу тебя. Пожалуйста.

– Ты понимаешь, что билет стоит очень дорого?

– У меня есть деньги. Ну точнее, есть деньги на поездку, и есть на то, чтобы доехать. У меня есть чуть больше семисот рублей, и этого должно хватить. Вам не придётся тратиться, да и потом, я уже большой, и не доставлю тебе там хлопот. Я просто просижу там две недели. Две недели, и если ничего не получится, то я обещаю тебе, что я уеду и не приеду до августа, как и обещал ранее. Хорошо?

– Во сколько ты собираешься приезжать? – со вздохом согласия произнесла она.

– Автобус выезжает в одиннадцать часов утра, так что я буду на месте примерно в шесть часов, а может, и в семь. Ты приедешь меня встречать или мне на метро до дома добраться. Завтра суббота, и ты не работаешь, так что я подумал, что ты могла бы меня забрать.

– Хорошо. Я заберу тебя. Хорошо. Но только учти, что это ровно на две недели, то есть ровно через две недели, а именно тринадцатого числа, ты уезжаешь назад к бабушке. Мы поняли друг друга?

– Да, да. Конечно, спасибо тебе большое. Спасибо, спасибо. Тогда увидимся с тобой завтра в шесть, – заканчиваю я и, не успевая дослушать, что скажет мне в конце мама, кидаю трубку на телефонный аппарат, и квартира оглашается криком «Ура!»

В эту ночь я не мог заснуть. У меня просто не получалось. Я представлял себе, как через два десятка часов я приеду в Москву и впервые в своей жизни начну стараться что-то сделать сам. Без помощи мамы, без помощи Кирюши. Я буду стараться всё делать сам. Я представлял, как я буду посылать свою рукопись в редакции, и ждать потом ответа в надежде на то, что мне пришлют сообщение о том, что мою рукопись приняли. Я представлял, как буду гулять каждый вечер по парку и всё ждать, ждать и ждать, когда мне ответят. Я представлял, как после я приду к Ване и сообщу ему об этом, и вот тогда-то мы уж точно разгуляемся. Бурное воображение будоражило мои мысли, и они словно волны разбивались о скалы моих надежд, превращая это в шипучую пену счастья и радости. – Завтра я отправлюсь туда, где всё начнётся, – сказал я себе и, закрыв глаза, снова отправился в страну сновидений.

Утро следующего дня невозможно было определить как «спокойное». Бабушка бегала вдоль и поперёк собственного дома, построенного её голыми руками когда-то, когда меня ещё и в задумке не было. Дед сидел в своём кресле, приняв свойственную ему позу гордого орла, и что-то прочищал в ружье. Он просил бабушку успокоиться и не маячить у него перед глазами. Я был спокоен. Абсолютно спокоен, хотя бы потому, что сегодняшний день не был решающим в моей судьбе, а он просто был. В нём не было ничего необычного. Сегодня вечером я приеду домой. Приеду в то место, которое покинул ровно месяц с небольшим назад. Вернусь туда, откуда убежал в поисках своего собственного я, до сих пор точно не понимая, нашёл ли я его. Я, как обычно, успел сходить на утреннюю пробежку, немного поторчал на турнике, подумав о том, что же я буду делать послезавтра, и вернулся домой. Я чищу зубы, умываюсь, делаю всё то, что положено делать каждому человеку каждое новое утро. Бабушка подаёт мне, ВОТ ТУТ ПРОШУ ОБРАТИТЬ ОСОБОЕ ВНИМАНИЕ, бабушка подаёт мне ЗАВТРАК, который состоит из жареной картошки. Продолжением картошки являются две большие свиные отбивные. Несколько яиц. Сосиски. Салат. И всё это на завтрак. Должно быть, правильно говорят: ты действительно толстый тогда, когда тебе об этом говорит твоя бабушка. «Поклевав» немного из тарелки, как выразилась бабушка, я отправляюсь одеваться, собирать сумку и умоляю себя не забыть листы бумаги, ради продвижения которых я еду в этот проклятый город. Я помещаю «золотые листы» в особый пакет, запечатываю его наполовину слюной, наполовину клеем, который смог раздобыть на донышке банки с клеем, и кладу их в большой свободный карман сумки. Сумку ту я вешаю на плечо, чтобы не потерять, и всё это похоже на Кощея, который прячет своё сердце где-то так далеко, что я уже не помню. В течениё нескольких следующих минут мы направляемся в сторону автовокзала, где дожидаемся моего автобуса. Автобус был достаточно большой, вместительный, еврокласса. Номера я запомнил сразу, чтобы не потеряться в поездке. Соседа своего я тоже запомнил сразу. Такого человека очень трудно забыть. Большой и, скромно говоря, полный мужчина средних лет. Он, как я понял, не испытывал особенной любви ни к бритве, ни к ножницам, поэтому чем-то напоминал мне одного из героев фильма «Впритык». Да-да, именно Итана Тромбле. Того милого толстячка, которого играет Зак Галифианакис, и мешает доехать бедному Питеру до Лос-Анджелеса, чтобы тот успел к рождению ребёнка. Впереди меня восседали две очень весёлые дамы средних лет, которые уже, как мне показалось, «сообразили на двоих», так что уже сейчас я начинаю понимать, что путешествие у меня будет весёлое. Я что есть сил сжимаю в кулаке билет, чтобы не потерять его, прощаюсь с бабушкой, которой обещаю, что скоро приеду к ней, в полной уверенности того, что ничего из этого не выйдет, и автобус трогается. На протяжении всей поездки те весёлые дамочки не умолкали ни на минуту. Я не злился на них до того момента, пока одна из них, как раз та, что сидела впереди меня, не решила что ей неудобно, и не опрокинула своё кресло прямо мне на колени. Я не сказал ей ни слова, потому что не любил быть зачинщиком конфликтов. Так что с заснувшей и сопящей у меня под ухом головой «Итана», сидящего рядом, с почти, но ещё не до конца, сломанными ногами, я худо-бедно добрался до Москвы. Город был абсолютно точно таким же, каким он был, когда я уезжал. Ничего не изменилось. За исключением погоды. Погода стояла очень жаркая. Настолько жаркая, что я, признаться, с трудом мог дышать. В Москве летом я был первый раз, поэтому мне было немного непривычно. Доехав наконец до вокзала, я выхожу из «ракеты», которой понадобилось чуть больше восьми часов, чтобы доставить меня домой, и вижу родную мамочку, по которой так сильно соскучился, и которую не видел более месяца. Мы обнимаемся, целуемся и вскоре уже оказываемся на знакомой мне кухне, где мама устраивает мне очередной допрос, в стиле агента ФБР.