Как и древнему Израилю, так и древней Руси такая строгость по отношению к соседям позволила выжить и выстоять на безжалостном ветру истории. Бережное отношение к своим соотечественникам-родичам было важной чертой всей русской внешней политики до Петра Великого. Это отношение и создало могучую страну, и сделало наш народ великим.
С потерей чувства родства, с угасанием братской взаимопомощи, с утратой древнего и священного чувства необходимости мести за своих в любой политической ситуации мы стали утрачивать и великую страну и престаем на глазах быть великим народом. И разговоры о якобы изначально присущей христианству всетерпимости к любому проявлению зла и кощунства, это разговоры людей отнюдь не христианского вероисповедания, людей, не желающих видеть наш народ сильным и здоровым, духовно, нравственно и физически.
Но наш народ роднит с древними иудеями не только жесткое отношение к своим врагам и врагам Божиим. Нам так же сродно духовное чувствование ритма священной истории, свершающейся через нас, чувство хождения по путям истории промыслом Божиим, под его прямым водительством, чувство нравственного императива как основного нерва исторического процесса.
Наш великий мыслитель, славянофил И.С. Аксаков в статье «По поводу празднования тысячелетия России», написанной 8 сентября 1862 года, с предельной ясностью выразил это особое чувство истории, присущее народу русскому и находящее ближайшие аналогии в истории только у библейского израильского народа времен пророков. Позволим себе достаточно обширное цитирование этой работы: «Нынешний день назначен днем празднования тысячелетия России. Нынешний день Россия из собственных уст воздает себе хвалу и собственными руками ставит себе памятник славы в Великом Новгороде. Такова официальная программа официального торжества, которого значение, впрочем, едва ли доступно пониманию простонародной России. Она не ведает наших археологических вычислений, она непричастна западной юбилейной сентиментальности; ей, живущей непрерывным историческим преемством народного духа, малоизвестны времена и лета минувшего, внешние грани внешней истории. Но и внешняя история не была ей чужда, пока сохранялась связь между землей и государством, пока переворот, положивший начало нашей новой истории, не нарушил цельности общественного организма, пока Петр I не воздвиг гонения против народной исторической памяти одного из могущественнейших образовательных элементов русского народа…». Речь здесь идет о монашестве, которое веками являлось хранителем исторической народной памяти, вело летописание.