Наконец настал день свадьбы. Тетка Мегера напекла сладких пирогов, но на
душе у нее было горько; на обед она состряпала нехитрое блюдо - олью подриду [1], а
на ужин - прехитрый план; напоследок припасла она бочонок с добрым вином,
а в сердце своем затаила зло.
Прежде чем молодые отправились в опочивальню, тетка Мегера отвела дочь
в сторонку и сказала:
- Как останешься наедине с мужем, закрой покрепче двери и окна да заткни
все дыры и щели, кроме замочной скважины. Потом возьми оливковую ветку,
окропленную святой водой, и постегай как следует своего благоверного, пока я не
скажу "довольно"! Такой уж обряд положен по закону на каждой свадьбе,
а означает он, что в спальне верховодит жена, а не муж. Последуй моему совету,
и увидишь, как упрочится твоя власть.
Панфила впервые в жизни послушалась матери и исполнила все, как велела
ей хитрющая старуха. Завидя в руках своей дражайшей половины оливковую ветвь,
новоиспеченный супруг со всех ног пустился наутек. Но так как двери и окна были
заперты, а дыры и щели плотно заткнуты и не оставалось другого выхода, кроме
замочной скважины, то именно туда он и бросился и прошел сквозь нее, точно
через широкие ворота.
Как уже догадался читатель, - а теща и ранее того заподозрила, - был этот
белокурый, розовощекий красавчик с хорошо подвешенным языком не кто иной, как
сам дьявол. Поймав тетку Мегеру на слове, то бишь - на проклятье, он
вознамерился вкусить всех благ и наслаждений супружеской жизни, а затем утащить
жену "ко всем чертям" и таким образом совершить благодеяние, о котором тщетно
молят его столько мужей.
Но, хоть молва и говорит, будто наш герой парень не промах, с тещей Мегерой
он дал маху. (Да, к слову сказать, не одна эта теща даст черту сто очков
вперед!)
Едва лишь его милость пролез в замочную скважину, благословляя судьбу, по
обыкновению в трудную минуту указавшую ему лазейку, как очутился в бутылке,
которую предусмотрительная теща подставила с другой стороны двери. Поймав
черта, тетка Мегера тут же плотно закупорила бутылку.
Зять смиренно и подобострастно просил и умолял тещу отпустить его на волю.
Он извивался и пресмыкался перед ней, как только мог, убеждал и доказывал, что
это произвол, насилие над правами человека и попрание конституции. Но тетку
Мегеру не так-то легко было умаслить или пронять сладкими речами да
разглагольствованиями, а брань у нее и вовсе на вороту не висла.