У папы обычно хороший характер, он не любит ссориться. То, что он сорвался, меня обрадовало. Он продолжал:
— Я уже собрался вывести машину и ехать туда — попробовать прорваться. Но тут сообщили о ракетном ударе и о том, что треножник уничтожен. Я решил, что лучше оставаться у телефона и ждать новостей от тебя. Ждать пришлось долго.
Я сказал:
— Мы были в безопасности в сарае.
Он снял руку с руля и положил мне на плечо.
— Ты поступил разумно, затаившись в сарае. Энди рассказывал, что ты отговорил его от попытки убежать. Мы говорили с Ильзой, и она сказала, что можно рассчитывать на твой здравый смысл.
Я отодвинулся от него.
— Ты знаешь, Лаури, Ильза тебя любит. — Я промолчал. — Любит, как Анжелу.
Звучит глупо.
Я сказал:
— Надеюсь, катер в порядке. Ночью было ветрено.
— Наш участок реки защищен, кроме южного направления. А ветер был западный.
В первое лето мы хорошо попользовались лодкой, но с тех пор почти не выходили в море. Ильзе это занятие не очень нравилось, может быть, потому что в Швейцарии ловят рыбу только в озерах. Ее обычно укачивало. Она не жаловалась и не отказывалась выходить на «Эдельвейсе» — ну и имечко для лодки! — но выходы постепенно прекратились.
— Мы так и не сходили на Гернси.
Возможно, звучало как обвинение. Во всяком случае, отец заговорил извиняясь. Он объяснил, что у него много работы, что его партнер часто болеет. И Марта всегда занята, а нам нужно подстраиваться под нее. У Марты был небольшой дом на Гернси, раньше мы проводили в нем каникулы. В этом году папа с Ильзой и Анжелой ездили в Швейцарию к родителям Ильзы; ее отец — мы называли его Швейцдед — болел. Поэтому я и отправился в летний лагерь.
— В следующем году обязательно сходим, — сказал папа. — В начале лета. А сейчас в Истер. Как насчет Истера?
— Замечательно, — ответил я.
Я готовил уроки, когда зазвонил телефон. Я взял трубку, думая, что звонит Энди. Разобрал одно–два слова, но понял, что звонит Швейцба, Ильзина мать. По сравнению с ее акцентом Ильза — диктор Би–би–си. Я сказал, медленно и отчетливо произнося слова: «Это Лаури. Я позову ее. Пожалуйста, подождите. Warten Sie, bitte».
Я позвал Ильзу и пошел к себе. По радио передавали записи триппи–музыки. Это были отрывки из телешоу с добавкой вокального синтезатора — эта пьеса была всю неделю наверху списка. Слова глупые, мелодия резкая и повторяющаяся, синтетический голос действовал раздражающе; но это как раз тот сорт музыки, что забирается тебе под кожу, и ты, сам того не замечая, напеваешь ее, доводя себя до сумасшествия. Триппи–шоу приобрело фантастическую популярность во всем мире, включая Россию и Китай. Я все еще не видел его, отчасти потому что Анжела отчаянно им увлекалась, но я чувствовал, что музыка каким–то коварным способом захватывает меня.