Собственно, европейские политики (и в интеграционном формате, и на уровне элит в ключевых государствах Старого Света) уже начинают демонстрировать прагматический, а не идеологизированный подход к решению довольно острой проблемы военного строительства: на дырявый оборонительный «зонтик» США больше надеяться не стоит. Кстати, такие возможные военно-политические перемены явно не будут способствовать укреплению евро-атлантического сотрудничества и по другим направлениям.
— Насколько радикально может поменяться европейский курс после выборов в Европарламент 25 мая?
— Никакие значимые перемены сразу произойти не могут — даже если ультраправый французский Национальный фронт наберет в будущем составе Европарламента несколько процентов депутатских мандатов, а сторонники Марин Ле Пен, по ее же словам, «будут блокировать попытки дальнейшего развития этого федералистского ЕС».
Важнее другое: общее количество европессимистов возрастает, а привлекательность идеи единой Европы (и тем более ее расширения) — угасает. Интеграционная модель «по-брюссельски» оказалась явно несостоятельной, однако сам этот проект уже давно стал функционировать в самодостаточном формате, который не предполагает значимой общественной корректировки. То есть при Жан-Клоде Юнкере, несмотря на его персональное качественное отличие от Баррозу, вполне могут продолжиться не только экономические, но и внешнеполитические эксперименты — особенно на периферии Евросоюза. Однако полагаю, что реакция на грядущие украинские события окажется более взвешенной и независимой от возможных наставлений США. Не исключаю также, что в целом отношения между ЕС и США станут стабильно ухудшаться в среднесрочной перспективе, особенно если это окажется выгодным для Германии.
— Как вообще европейские политики и эксперты оценивают перспективы собственно Евросоюза? Нет ли там ощущения надвигающегося масштабного социально-экономического кризиса?
— Общеизвестно, что есть евроромантики и евроскептики, но я бы сюда добавил еще и европрагматиков. Первые выступают за дальнейшее развитие европейских интеграционных институтов без оценки возникающих рисков и возможностей. Вторые вообще разочарованы в европейской интеграции и хотят возврата к Европе периода национальных государств. Третьи продолжают придерживаться общей интеграционной линии в экономике, но при этом хотят также учитывать национальные интересы предпринимателей и потребителей и отвергают политическую интеграцию в рамках Евросоюза.
Вероятно, многое из того, что в дальнейшем будет происходить с ЕС, станет определяться соотношением этих трех составных частей — в том числе то, будет ли общеевропейский кризис системным или частичным.