— Как же это вы сюда добрались?
— Убежали? Вот шельмецы!
— Мамки-то ваши где?
Видя, что никто здесь на них не смотрит строго, что все рады их появлению, ребята ободрились. Они сняли с себя промокшую верхнюю одежду и теперь сидели на нарах и болтали безумолку. Они рассказали о том, как задумали побег неделю тому назад, но потом отложили его до отъезда, чтобы родные не застряли из-за них в городе. Рассказали, как им удалось в последний момент незаметно выскочить из вагона, как пробирались они по городу, небрежно упомянули о снарядах, которые рвались «совсем-совсем рядом».
Миша при этом заметил, что у него, наверно, осколком выбило из рук портфель.
Красноармейцы, слушая их, веселились так, словно не было войны, не было немцев, не было гула канонады, который временами приглушенно доносился сюда.
Неожиданно открылась дверь. В землянку вошел статный военный, держа в руках по котелку, а подмышкой — большой кусок хлеба.
— Где тут наши добровольцы? Получайте!
— О це важные у нас вояки, — заметил Очередько. — Сам старшина им вечерю нэсэ.
Ребята поблагодарили и принялись за щи, смешанные с гречневой кашей.
— Далеко отсюда до передовой? — осведомился Слава, пережевывая хлеб.
— Та це ж она и есть передовая! Метров тридцать чи сорок пройдешь — от тебе и немец.
По дружному смеху бойцов ребята поняли, что Очередько шутит, что до передовой еще очень далеко. Они замолчали, обиженные на такое несерьезное к ним отношение. Устав смеяться, приумолкли и красноармейцы. И тогда в землянке заговорил негромкий голос, которого мальчики до сих пор не слышали:
— Так-так! Ну, вот что, молодые люди. Разрешите мне задать вам один вопрос.
На топчане по другую сторону двери лежал худощавый человек с очень длинным носом. Приподнявшись на локте, он щурил на ребят, как видно, близорукие глаза и улыбался тонкими бесцветными губами.
— Какой вопрос? — спросил Слава, не переставая жевать.
— Вот вы желаете воевать с немцами, защищать родину. Что ж! Стремление похвальное. Но представьте себе, что все лица вашего возраста побросают школы и отправятся на фронт. Представьте себе, что война продлится года три-четыре. Сколько разведется тогда в стране безграмотных недорослей, из которых нельзя будет сделать ни инженеров, ни ученых, ни хороших командиров! Вы подумали об этом?
— Ого! Вот заковыка, так заковыка! — сказал Очередько. — Зараз побачим, шо они кажут.
Бойцы опять засмеялись и уселись поудобней на нарах, поглядывая на ребят. Те молчали, озадаченные, поставив котелки на колени, устремив глаза в пространство.
— Ну! Валяйте, начинайте диспут, — сказал кто-то.