Заснеженная тишина во второй раз взорвалась плотным, раскатистым залпом. Николай, вскинув руки, шагнул в пространство, разделявшее пулю и тело Александра, но изменить что-либо не сумел. Пушкин ахнул, прихватил рукой место ранения, и тихо опустился на снег. Он ничего не говорил. Только боль читалась на изгибе его полных, побелевших губ. К нему бежали люди.
Николай отступил от раненного, не оставляя его глазами, и так и стоял – толстый, с крылышками, на широко расставленных ногах и с удивлением во взгляде.
– Господи, он же без пули был! – шептал Николай сам себе. – Вот только что! Совсем живой, без пули… Совсем живой…
Раненого унесли в повозку, которая тут же сорвалась с места. Чуть позже лес покинул Дантес и его секунданты. Николай молча проводил их взглядом.
Высокий капитан с досужей физиономией подошел к БТРу. Подумал, пнул колесо, еще подумал, открыл боковой люк и с кряхтеньем пролез вовнутрь. Около минуты он чем-то гремел, потом зашуршал, чертыхаясь и матерясь вперемешку, и вдруг стих. Вскоре он вылез наружу, и на лице его не осталось и следа досуга. Наоборот! Капитан был радостно подавлен, если можно так сказать. Беспокойство с оторопелостью, страх, восторг и смятение последовательно чередовались на его долгом лице.
Капитан прикрыл дверь люка, отошел, постоял, вернулся, оглянулся по сторонам и вновь залез в БТР – пачки зеленых купюр в бумажном мешке притягивали его, как магнит.
В этот момент на крышку верхнего люка прилетел маленький темно-серый голубь. Практически сразу же к нему присоединились еще два – толстый сизый и тощий с белыми пятнами. Тени голуби не отбрасывали. Поворковав, они запросто обернулись Василием, Николаем и Стасом.
– По-моему, в нашей машинке кто-то вошкается… – сразу сказал сантехник.
– Не кто-то, – возразил со знанием дела Стас, – а капитан из мотострелковой роты Сидоров Иван Матвеевич.
– И не вошкается, а «чахнет над златом»… – добавил Николай.
– Как это «чахнет над златом»?
– А это, Вася, значит, что капитан Сидоров плачет над нашим мешком с баксами и мучительно думает, чьи они, и как бы ему их присвоить.
– Не получится у него, – хохотнул Василий. – Вот спорю с кем угодно на пару миллионов долларов, что у него ни черта не получится, раз уж у нас не получилось.
Между тем, почти так и происходило. Капитан вылез из БТРа с хлопотливым лицом и бумажным мешком на спине. Поозирался по сторонам и вновь залез в броневик.
Теперь усмехнулся и Николай. А Стас ни с того, ни с сего сказал, ни к кому не обращаясь:
– Илья Муромец, оказывается, никогда на конях и не ездил, как на картинках рисуют.