Вскоре мы опять видим силуэты замыкающих колонну судов. Последнее из них слишком мало, поэтому мы выбираем второе - большой, глубоко сидящий пароход. Как раз когда мы собираемся запять позицию для атаки, мы еще во-время замечаем тень истребителя перед нами. Значит на другую сторону!
2 часа 10 минут. Дизельмоторы работают с предельной силой.
2 часа 15 минут. Торпеда выпущена, она движется, сильно шумя и поднимая к небу величественный огненный столб. Попадание в бок англичанина.
Белый огонь был кормовым огнем одного неприятельского крейсера, флагманского корабля конвоя. Ничего не подозревая, мы подошли по траверзу конвоя и попали между крейсером и первым судном. Вследствие сильного ливня суда сливались с ночной тьмой, так что распознать их мы смогли только тогда, когда мы уже находились между ними.
Вскоре после этою, осенью 1917 г., конвои стали уже появляться на море почти ежедневно. К этому времени относится также моя первая «профессиональная» атака, на конвой, т.е. атака днем при подводном положении лодки.
Вечером 13 октября подводная лодка U-62, успешно поработавшая в течение дня на линии пароходного движения, находилась вблизи островов Силли. В ушах еще звучали разрывы глубинных бомб. В это время над морем спустилась темная октябрьская ночь. Маяк мыса Лизард с высоты крутых берегов бросал сноп света над Каналом и своими огненными руками указывал путь и другу и врагу. При последнем отблеске я бросаю в перископ взгляд вокруг и вижу вдали в море таинственное судно вне досягаемости для обстрела. Две высокие трубы, растянувшийся в длину черный с белым корпус, расписанный фантастическими фигурами. «Летучий голландец!» Сердце у меня колотилось, готовое разорваться. Отличный экземпляр дичи! Если бы можно было ее поймать! Охотник поймет меня, как я вздрогнул, глядя в полутемный окуляр перископа, когда эта редкая птица вдруг бесшумно пролетела мимо. Так впервые сплелись нити нашей судьбы. Через шесть дней, 19 октября, мы уже скрестили шпаги. Это был один из моих самых волнующих и успешных дней за войну. Но раньше я должен рассказать историю этого дела.
Это звучит довольно смело, когда при отсутствии видимой связи между событиями подводной войны собираются повествовать об «истории». Конечно, случай и удача играют здесь крупную роль. Но и счастье должно быть заслужено и его надо искать. В практике подводной войны действие стояло на первом плане. Всякое соображение и всякое решение признавалось правильным или ошибочным лишь вслед за событием. В этой зависимости всякое дальнее плавание представлялось отдельным предприятием, цепью событий, начало которой лежало в мудрой и гибкой мысли того, кто единственно нес ответственность за успех.