Тревога!..
Всё бросаются к своим местам, предусмотренным расписанием на случай погружения.
Старший инженер-механик докладывает по рупору в командирскую рубку: «Личный состав на местах при погружении. Машины наготове».
Командир: «Принимать главный балласт!»
Инженер-механик дает знак, и унтерофицеры начинают быстро вертеть большие маховики, находящиеся у борта в центральном посту. Они открывают вентиляционные клапаны. С шумом вырывается воздух из систерн, которые быстро и одновременно наполняются, если воздушные трубы достаточно велики.
Когда лодка начинает скрываться под поверхностью, подается еще команда: «Оба электромотора, малый ход вперед. Погружаться на десять метров!».
Вннты вертятся и лодка слушается горизонтальных рулей. Если опасность близка, весь процесс погружения должен быть закончен в 3040 секунд. При нормальных условиях, когда нет настоятельной необходимости спешить, - в 2-3 минуты.
Все остальное, в сущности, то же самое, что и на всяком другом судпе. Лодка в надводном положении имеет мостик, или, точнее говоря, крепкую перегородку из листового железа наверху на командирской рубке, позади которой стоит вахта, довольно часто окачиваемая волной.
Там же находятся две мачты, которые поднимаются и опускаются посредством электричества. Верхняя часть палубы деревянная, чтобы придать лодке вид, немного более уютный и похожий на судно. На борту имеется кухня (камбуз), где готовится пища для своего экипажа. По большей части подавался гороховый суп. Из кухни, особенно в погружении, неслись неопределенные запахи.
Колокол тревоги - это самый ужасный колокол, который я когда- либо слышал. Ои был не только надоедливым и громким, нет, он орал и лаял на всю лодку так, что мог бы разбудить мертвого. Он отрывал экипаж от сна и вообще действовал на нас потрясающе. И в течение несколышх секунд мы вскакивали и стояли, дрожа от «страха», но затем, проснувшись окончательно, были уже на своих постах по расписанию.
Для погружения во время ночной тревоги, собственно говоря, нужна была только одна команда: «Принимать главный балласт», а затем приказание машинам и рулю. Все остальное происходило, как «во сне».
Перископ представлял собой стальную трубу длиной в 6 м, с сильными оптическими призмами. Если киль судна находился на глубине 12 м, - глубомер показывал автоматически глубину, на которой была лодка, то перископ еще выглядывал из воды своей тонкой верхней частью - «глазом». Если лодка погружалась глубже, перископ совершенно уходил под воду. Тогда подводная лодка становилась слепой, и мы плавали только с помощью компасов и глубомера. Мы не только ничего уже не видели, но даже не слышали и не чувствовали. Пробуждалось шестое чувство - чувство подводной лодки. Тогда перед нами раскрывался настоящий мир подводной лодки - мир под поверхностью моря в погруженной лодке, новый чуждый мир.