– Девушка, – слабым голосом заговорила роженица.
– Я слушаю вас, – Антонина склонилась перед ней.
– Вы замужем? – тяжело дыша, напрямую спросила она.
– Нет, – смущенно ответила Тоня и покраснела.
– Я умираю. Вы очень добрая. Прошу вас станьте матерью моим детям. Мой муж Степан очень хороший человек. У него заканчивается отпуск, и он уедет на фронт.... – она умолкла. Затихла, но, словно набрав сил, вновь заговорила, – Прошу снимите с меня нательный крест. Этот крест передала мне моя бабушка, а ей по наследству достался от ее бабушки…
Я благословляю вас, берегите моих детей....
Первые лучи солнца, пробиваясь сквозь плотную завесу из листьев и веток деревьев в лесу, освещали начало нового дня. То тут, то там были слышны пение птиц, природа просыпалась, и своими голосами и звуками давала об этом знать. Роженица бледная, как полотно, лежала и с трудом пыталась, собрав последние силы, говорить. И это ей удавалось с большим трудом. Напрягалась она из последних сил. Потрескавшиеся и сухие ее бледные губы, шевелились с трудом. Каждое ее слово сопровождалось тяжелым дыханием. Сказав слово, она умолкала, собрав силы, чтобы сказать следующее, она напрягала всю внутреннюю энергию, которая утекала из нее…
– Снимите мой крестик! Он ваш, пусть оберегает вас!
– Ну, что вы? Какая глупость. С чего это вы умрете? Многие женщины на Руси рожали в поле, без врачей. Сами себе перерезали и завязывали пупки, заворачивали младенцев в подолы своих широких юбок и шли работать в поле. Вы сами воспитаете своих девочек. Все будет хорошо, – неуверенно и растерянно возражала ей Антонина. Она пыталась, как могла, ей возражать, и ободрить ее.
– Степа, Степа, – позвала она мужа. – Какое сегодня число?
– Я здесь, родная! Держись, любимая, все будет хорошо. Сегодня 2 августа 1941 года.
– Сегодня день Ильи, – вспомнила Галина. – Мне моя бабушка рассказывала, что в этот день Илья – пророк, покровительствует роженицам. Сейчас, выпьете горячего чая с медом, и все будет хорошо.
Все вокруг роженицы, цеплялись за ее жизнь, пытались ей помочь, хотя бы добрым словом.
– Вот, выпейте несколько глотков, – глина преподнесла алюминиевую кружку к губам роженицы.
Та слабо отстранила ее. Блеск в ее глазах угасал. Она была бледной.
– Девушка, дайте мне вашу руку, – слабо прошептала роженица.
– Зачем? – глупо спросила Тоня и протянула руку к ней.
Роженица лежала в повозке, на соломе, в которой было много ее крови: в одной руке она держала руку Степана, в другой находилась рука Антонины. С большим трудом, из последних сил, она соединила их руки. Затем слабым порывом, взяла их в свои слабеющие и бледные, покрытые холодным потом ладони....