— А я вам, орлы, подарки принес, — поморщившись, кивнул на лежащий на лавке сверток комэск, когда они выпили. — Ну и дрянь… Регланы тута. У тебя, Вахтанг, реглан есть, так что будешь без подарка. Меряйте. Вы теперь птицы высокого полета, командиры звеньев, без реглана никуда, — он с затаенной грустью смотрел, как они примеряют обнову. Виктору реглан оказался почти впору, лишь немного жал в плечах. На Шишкина же оказался велик, руки полностью скрылись в рукавах. Выглядел Игорь потешно.
— Носите на здоровье, — комэск сам щедро разлил самогон по стаканам, ополовинив бутыль. — Давайте помянем наших друзей и товарищей, сгоревших в небе. — Он передернулся от вкусового отвращения, не спеша закусил капустой. — Это регланы Петрова и Середы. У меня лежали. Думал, может, их семьям отправить, я их хорошо знал, мы до войны дружили… да все никак. Как Киев сдали, так ни одной весточки от их родни. Наверное, никто из них оттуда не эвакуировался, — он мрачно уставился в пустой стакан. — Вадим, бедняга, извелся весь, только виду не показывал. Раньше, как зайдешь к Петровым в гости, обязательно чаем напоят, с баранками. У них самовар был старый, серебряный, весь в медалях. Когда Розу, его жену, крайний раз видел, у нее живот уже большой был, беременная… А теперь где его жена — неизвестно, и самого Петрова больше нет. Носите вы… — комэск неспешно потянулся за папиросой.
Все замолчали, думая о своем. Комната постепенно тонула в клубах папиросного дыма, было хорошо и тепло. Наконец Шишкин решился прервать молчание:
— Товарищ капитан, а почему такая несправедливость? Вот у вас семь сбитых, вам дали орден Красного Знамени, а у Мартынова девять боевых вылетов всего, я узнавал, и ему такой же орден. Почему так? — Игорь выпил лишнего и снова пошел пятнами. На этот раз как-то странно, одно ухо приобрело ярко-малиновый цвет, второе же осталось белым.
— Да всэ знают, — у Вахтанга от самогонки обычно усиливался акцент. — Он у комдыва, в Испании, вэдомым был, вот и ордэн.
— Ребятки, — меланхолически протянул капитан, пыхнув папиросой, — не лезьте вы тута. Так было, так будет. Нас не обидели, и хорошо. Теперь я командую орденоносной, мать ее, эскадрильей, весь летный состав у меня с орденами. Жаль, мало нас осталось, — он сидел, расслабившись, развалившись на стуле, поблескивая новеньким орденом. — Ладно, хорошо сидим, но больше тута не надо. Игорек, прячь бутылку, будем потихоньку закругляться. Завтра, возможно, снова летать.
— Товарищ капитан, — спросил Виктор, алкоголь немного развязал ему язык, — а мне вот интересно. Мы патрулируем на скорости триста километров, всегда на одной высоте. «Мессера» всегда приходят и начинают нас сверху долбать. Они на скорости приходят и сразу инициативу захватывают. Я вот подумал, почему бы нам не летать… ну знаете, как качели детские. Разогнались, прошли над целью и в сторону, на солнце, высоту набирать, потом разворот и снова вниз — разменяем высоту на скорость. Мы так с «мессерами» шансы уравняем.