– Вера Петровна, – сказала Ирина медсестре, у которой сын учился в десятом классе и первого сентября категорически запретил родным себя провожать. – Родненькая моя, выручите с потрохами!
– Как тебя выручить? – спросила пожилая медсестра, уже отдежурившая смену.
– Посидите немного за меня. Мне надо в школу сходить, к учительнице. Сами знаете, торчим тут до поздней ночи – нет времени разузнать о собственном ребенке!
– Ты надолго? – насторожилась Вера Петровна.
– Постараюсь на полчала, но может быть, чуть дольше… Дорога туда-сюда плюс там пятнадцать минут…
Ирина лукавила: конечно, так скоро ей не обернуться, но откладывать посещение школы было нельзя. Давно пора предупредить тимкиного классного руководителя о том, какова у них дома ситуация.
– Иди, – разрешила Вера Петровна, очевидно, почувствовав ее материнскую тревогу. – Только возвращайся скорее…
– Вот спасибо! Когда-нибудь и я вам чем-нибудь помогу…
* * *
По дороге Ирина думала о том, что сумасшествие Павла надо воспринимать не как временное явление, а как обычное течение жизни. К нему надо начать приспосабливаться и думать в первую очередь о ребенке – страшная Светкина новость дала ей импульс это осознать. Отныне Ирина будет находить время, чтобы пойти в школу, если понадобится, не раз. Светка говорила, у них там есть психолог – так вот к нему она тоже пойдет. Строго говоря, это проблема психолога.
Людмила Викторовна последнее время чувствовала себя странно. В голове у нее почти постоянно торчал теперь Ким, но это нельзя было объяснить предпочтением влюбленной женщины. Наоборот, она из кожи вон лезла, стараясь о нем не думать. Но получалось плохо: не успеешь переключиться на что-то, а образ Кима опять тут как тут. Неприятное это ощущение, когда ты не вольна в собственных мыслях, словно внутри тебя хозяйничает какая-то чужая установка. С этого, наверное, начинаются всякие психические отклонения.
Непонятный прессинг давил Людмилу по возрастающей: сперва она была просто раздражена, потом почувствовала угнетение и, наконец, попросту ужаснулась. Внедрение Кима в мысли Людмилы делало ее зависимой от этого человека. Она все более уставала бороться с навязчивым желанием увидеть его вживую, то есть искать встречи. Если так пойдет дальше, она просто попадет к нему в рабство… в кабалу, как когда-то именовалась крепостная зависимость крестьян от барина. Людмила только сейчас заметила, что это упрощенное «каббала» – слово, являющееся названием древней иудейской магии.
* * *
В дверь постучали. Она, как могла, встряхнулась, даже в зеркало посмотрела – нормально ли она выглядит для встречи с людьми. Последнее время ей все больше сил требовалось на то, чтобы продолжать исполнять свои учительские обязанности. Сейчас, видно, пришел кто-то из родителей: дети не стали бы стучаться в дверь собственного класса.