– Сидеть здесь словно в клетке – тоже беда, – не согласился Денис. – Надо так, как ты: и защищен, и ходишь куда захочешь. А моя бабушка не догадалась… Ни родители, ни тетя – никто!
– Как же я защищен? – наконец спросил Тимка.
Но Денис только рукой махнул и заерзал на корточках. Сколько он так будет сидеть – всю жизнь? Ведь опасности, от которых он прячется, никуда не исчезнут…
Тимке очень хотелось помочь приятелю, но он не представлял себе, что можно сделать. К тому же надо было идти дальше. Где-то здесь, даже страшно подумать, существа вроде леших или оживших манекенов держат в плену его настоящего папу!
* * *
Вдруг в однообразной картине дороги что-то изменилось. Тимка увидел стройного человека в необычной одежде: сквозь широкий вырез жилетки проглядывала вышитая русским узором рубаха, в поясе он был перетянут широкой синей лентой, а обут в неслышно ступающие сапоги. И вот этими сапогами незнакомец взад-вперед мерил небольшой участок дороги, озабоченно считая при этом: три… семь… десять… двенадцать… Его мягко очерченное лицо с небольшой русой бородкой покрылось от усердия мелким потом.
– Вы землемер? – спросил Тимка.
– Купец первой гильдии Иван Устроев, – тряхнув волосами, отвечал незнакомец. – Потомственный: и отец, и дед торговали. На мне вот только оборвалось…
– Почему же на вас оборвалось? – сочувственно переспросил Тимка. – Торговали бы себе дальше…
Купец Устроев пожал плечами:
– Как бы я мог?.. Революция началась! Вся власть советам, а чего нажил, отдай, стало быть, в казну…
– А вы не отдали?
– Да я еще прежде… еще до большевиков хотел хоромы свои на богоугодное дело отдать, – горячо заговорил он. – Сперва приют устроить решил, а как война началась, так гошпиталь… Чуть-чуть не успел, силой отняли…
Тимка слушал, стараясь все правильно понять. Потомственный купец ему нравился и даже как будто казался знакомым. Странное дело: это молодое лицо чем-то напоминало Тимке и Третьякова на фасаде картинной галереи, куда водил его папа, и барельеф на стене Морозовской больницы, где ему маленькому вырезали аппендицит, и портреты в учебниках москвоведения под заголовком «Купцы-благотворители». Если бы новый тимкин знакомый состарился, у него была бы такая же седая окладистая борода, такая же приятная важность в лице и такой же насквозь пронизывающий дружелюбный взгляд…
– А почему вы так давно жили, а не старый? – спросил Тимка.
Купец вздрогнул и с минуту молчал, похоже, этот вопрос отчего-то пришелся невпопад. Но потом он все же заговорил глухим, не похожим на прежний, голосом: