– Да что вы… – протянула Ирина, пораженная такой искренностью.
– Нет, правда, я вам как женщина женщине… Скучно жить, если тобой никто не интересуется! А ждать – так сколько же можно ждать, мне ж, в конце концов, не шестнадцать лет!
– Но ведь вы все-таки дождались…
– Дождалась! Я и сама себе не верю, что дождалась, – ее лицо вновь осветилось лучезарной улыбкой. – Только я знаете, чего боюсь? Вдруг Алишер увидит, что я ему не пара… и разочаруется!
– Почему вы так думаете?
– Ну как бы это сказать… Конечно, я не урод, но ведь и не красавица тоже! И не юная девочка, после школы. Правда, самому Алишеру под сорок, но ведь, знаете, мужчины… У них совсем другой отсчет времени…
Она готова была рассказывать дальше, но тут дверь кабинета открылась, и блондинка, как мотылек, порхнула навстречу своему возлюбленному. Почему-то Ирина почувствовала за нее опасение: мотыльки часто летят на горящую свечку. А улыбка Алишера напоминала если не свечной огонек, то, во всяком случае, свет луны, дрожащий на темной воде неверными переливами.
– Все порядок, дэвушки. Нас просят недолго подождать.
– Все-таки сегодня будем лечить? – в упоенье спрашивала блондинка.
– Конечно! Я договорился, чтобы врач не против. Давай пока сядем тут.
Они сели на черный кожаный диван в глубине приемной, а Ирине пришлось остаться на своем рабочем месте. Алишер договорился, «чтобы врач не против», а вот с ней никто ни о чем не договаривался. Ей придется бесплатно отрабатывать сверхурочное время: она не может уйти, когда в приемной находятся посетители.
Но, как ни странно, это Ирину не огорчило. Если бы ее, как обычно, ждал Тимка, она бы стремилась скорей уйти, чтобы провести с сыночком остаток вечера. А так что? Придешь домой, увидишь Павла перед компьютером. Он даже не повернет головы на твой приход, не подойдет поздороваться, снять с жены пальто, спросить, как дела. Ему и звонить бессмысленно: все равно что предупреждать о своем опоздании принтер, или системный блок, или еще какую деталь компьютера. Как это сказала блондинка: «Скучно жить, если тобой никто не интересуется».
Но пусть будет так, тотчас поправила себя Ирина. Пусть лучше будет так, чем если бы у нее пропал сын. Она уже одарена выше головы тем, что не надо беспокоиться за Тимку. Ей хорошо выздоравливать от своего недавнего безразличия к жизни – вот и сейчас интересно наблюдать за теми двумя, сидящими на диване, наполовину скрытом вечерним сумраком… И будет интересно ехать в метро домой, загадывая про попутчиков, у кого из них какая личная жизнь. Смешно сказать, ей интересно даже пройтись от своего рабочего места до туалета… На пять минут она оставит посетителей в приемной одних, за это время ничего не случится. В конце концов, не может же человек свыше двенадцати часов сидеть на месте, как пришитый.