«Хреновы тридцать тысяч»! – после разговора с приятелем несколько раз повторил про себя Валентин, поняв, что все очень плохо. Где бы их еще взять? Он стал размышлять, кто может дать деньги в долг. Единственным вариантом оставался Леонид. Но к нему идти не хотелось.
А может, послать всех к черту, уехать в отпуск – и пусть разбираются сами?
Пена в бледно-голубой ванне, заполненной наполовину водой, была розовая. Даже не розовая, а розовато-красная. Как пенка, когда варят малиновое или вишневое варенье. А тело, которое лежало в этой пене, неестественно белое. И все без единого волоска. А по всему полу разбросаны осколки зеркала. Острые и изогнутые. Много, много. Так, что босой ногой страшно вступить.
Валентин содрогнулся и схватил Диану за руку.
– Ты что, испугался?
– Конечно, испугался. Ты так красочно передала свой сон, что у меня вся картинка отчетливо стоит перед глазами. – Валентин сжал ее пальцы, чтобы чувствовать пульсирующую в венах кровь. Живую и теплую.
– Ты такой глупый, – Диана сбросила плед и потянулась. – Тебе совсем ничего нельзя рассказать. У тебя сразу просыпается воображение. Тебе бы не книги писать, а дизайнером работать. Был бы знаменитым и богатым-богатым…
Она рассмеялась и еще раз потянулась. Ее тело изогнулось, а по мышцам пробежала волна удовольствия. Валентин уловил знакомый аромат восточных пряностей.
Они лежали на диване и досматривали фильм Бертолуччи про девушку-негритянку и музыканта-итальянца. Рядом на столике стояла почти пустая бутылка вина и тарелка с сыром.
– Это просто связано с моими женскими проблемами. Вот и все.
Диана плеснула в бокалы вина и протянула один Валентину.
– Непривычно так лежать в среду вечером дома, пить с тобой вино и смотреть телевизор.
Он взял бокал и заметил на пальцах новый маникюр. На каждом ноготке три маленьких цветочка с блесткой внутри. Как лилии на королевском гербе. «Интересно, она ездила в салон на площади?» – подумал он, и хотел спросить про раненого парня-парикмахера, но не успел.
– А ты бы хотел переспать с негритянкой? – неожиданно спросила Диана, вглядываясь в экран. – Говорят, у них сильный мускусный запах.
– Я не знаю, что такое мускусный запах, – признался Валентин, тоже обратив внимание на экран, где негритянка покусывала от избытка чувств полные губы.
– Я тоже не знаю, но мне кажется, он должен быть перечно-жгучий.
– А ты бы хотела? Черного мужчину?
– Черного – нет. Ты же знаешь мою мечту. Смуглый араб. Или лучше мулат, – шутливо произнесла Диана.
У Валентина перехватило дыхание, и он поспешил сделать глоток вина. Терпкий вкус обжег горло.