– Не надо, пожалуйста, не надо… – вдруг заплакала она, прислонившись к стене и прикрываясь простынкой, как смятым щитом, и стараясь, чтобы на ткань не попали красные капли. Африканские косички безжизненно свисали на обнаженные плечи и грудь. – Опять кровь. Не хочу крови.
Он упал перед ней на колени, чувствуя, как слезы бегут у него из глаз, и осторожно взял за руку. Она не сопротивлялась. Порез был незначительный.
– Прости, любимая. Прости меня. Я сейчас позвоню на ресепшн.
– Не надо. Возьми пластырь в чемодане. Рана совсем небольшая. Не надо никого звать. Ничего не надо.
Валентин достал пластырь и принес из ванной полотенце. Вытер дрожащей рукой кровь и заклеил рану, повторяя все это время, как заклинание, только одно слово: «Прости… Прости…»
– Я хочу лечь. Помоги мне, – попросила Диана.
Валентин собрал с пола осколки разбитого бокала, потом набросил рубашку и вышел на балкон. Ветер гнал по темно-синей глади моря смятые гребни волн, а по бледно-голубому небу – обрывки разорванных облаков. «Разве ее совсем-совсем нельзя было склеить?» – вспомнил он слова Дианы, когда она узнала о разбившейся чашке с котами. «Совсем-совсем», – ответил он тогда.
Да, жаль, что не все можно вернуть и склеить заново.
Тоска и отчаяние так сильно сжали его сердце, что перехватило дыхание. За спиной в номере послышался какой-то шум. Он повернулся и сквозь шторы увидел, что Диана одевается.
– Ты куда? – испугался он, открыв дверь балкона.
– Мне надо уехать. Прости.
– Куда уехать?
– Нам надо некоторое время побыть далеко друг от друга. Иначе я не выдержу. – Голос Дианы звучал твердо и уверенно. – Чемодан не беру. Если я не вернусь до конца отпуска, забери его домой, пожалуйста.
Она застегнула сумку и стала вдевать серьги.
У Валентина потемнело в глазах.
– Твой отец сказал, что не дарил тебе эти серьги на день рождения.
Ее руки замерли, потом медленно вынули из ушей золотисто-рубиновые капли.
– Надеюсь, теперь у тебя будет меньше поводов меня ревновать, – Диана повернулась и резко бросила серьги в открытую балконную дверь, затем подхватила сумку и быстро вышла из номера.
Днем он нашел только одну серьгу…
Резкое шипение тормозов вернуло Валентина в реальность и заставило вздрогнуть. Опять грузовики. Он обтер серьгу платком и положил в карман. Кто же все-таки их подарил?
У кафе парковался грузовик. Но не черно-белый, а совсем другой. Это успокаивало. Валентин сел в машину, завел двигатель, чтобы заработал кондиционер, и достал из сумки телефон. Надо позвонить Диане. Он вчера вечером получил от нее сообщение – первое после их ссоры и ее отъезда. В нем она писала, что ездила навещать маму, которая немного приболела. Что сегодня возвращается в Испанию. «Я тебя очень сильно люблю», – заканчивалось сообщение. Он ей сбросил в ответ: «И прощаешь?» – «Конечно, глупый!»