«Отче наш», и наконец был отпущен.
Выйдя из инспекции, я сразу попал в толпу изнывающих от волнения штурманов. Мне задавали
десятки вопросов. Как, что спрашивал, выдержал ли?
— Выдержал, — сердито ответил я, — на старпома. Александр Петрович обещал послать на
лучшее судно пароходства.
Оставив изумленных товарищей обсуждать такой невероятный случай — сдавал на второго, а
сдал на старшего, — я понуро поплелся на пароход.
— В порядке? — спросил капитан.
— Да нет… Не сдал, — смущенно ответил я. — Проклятый Голубчик зарезал. Не хотел я к нему
идти и все же попал.
— Что-нибудь заумное спрашивал?
— Вот посмотрите сами, — заволновался я. — Ведь это черт знает что!
Я схватил бумажку и начертил расположение красных огней. Капитан мельком взглянул на
листок.
— Очень просто. Буксир на ходу с тремя баржами потерял управление, — быстро ответил он.
— Не очень сложно.
Действительно! До чего же просто! Вот шляпа…
— Что еще? — довольно спросил капитан.
— Много всяких вопросов было. По астрономии такое завернул, ой-ой!
— А что именно? — насторожился, как почуявший добычу пойнтер, капитан. Ему очень
хотелось показать, что он может ответить на все вопросы Голубчика. Но я ему этой
возможности не дал.
— По луне… Что теперь делать будем? Снова в третьи переходить?
Лицо у капитана сделалось кислым.
— Что делать, что делать! Оставлю вас в ремонте вторым. На свою ответственность. Не в
море… Но имейте в виду… Техминимум должен быть сдан. Без него вам вторым плавать не
дадут. Поняли?
— Понял. Да я бы сдал, если бы не Голубчик… — затянул я старую песню, но капитан так
посмотрел на меня, что отпала всякая охота вспоминать о техминимуме.
Через три месяца я хорошо выдержал экзамен в комиссии при Моринспекции. К моему счастью,
Голубчик в тот день отсутствовал. Он уехал в командировку. Теперь я с полным правом занимал
должность второго помощника капитана. Но надо честно сказать, поработал я здорово!
Переворошил много книг, все вспомнил и нашел ответы на вопросы Александра Петровича.
Ничего заумного в них не было.
Незадолго до начала Великой Отечественной войны Голубчик ушел из пароходства. Он был
стар, болен, да и хлопотливая работа в Моринспекции взяла свое. Он перешел в Центральный
научно-исследовательский институт морского флота. Там было спокойнее. Никто особенно не
жалел об его уходе. Начальство освободилось от въедливого и чересчур принципиального
подчиненного, подчиненные — от строгого, желчного и ворчливого начальника. Штурманская