Александр Петрович выплюнул сгусток крови.
— Александр Петрович, давайте мы передадим вас на тральщик. Там помогут. Здесь опасно.
Подумайте о себе. Я все сделаю, что возможно…
Глаза Голубчика сердито блеснули.
— Я еще не передал вам командования, Александр Григорьевич. Немедленно выполняйте мое
распоряжение. Немедленно! Вы меня поняли? И не трогайте меня больше.
Масловский и Новиков побежали на бак. Взметнулся бросательный конец, за ним пополз
стальной трос, и через несколько минут военный тральщик потащил горящее судно к острову
Гогланд. Команда «Папанина» тушила пожар, заводила пластыри на разорванные борта. Все
понимали, что сейчас только от решительных и быстрых действий моряков зависит спасение
бойцов, находящихся на борту теплохода. И судно достигло берега. Оно выбросилось на
каменистый Гогланд. Приказ капитана выполнили. Три тысячи солдат, эвакуированных из
Таллина, за малым исключением, были спасены. Не спасся капитан «Папанина», Александр
Петрович Смирнов.
Когда Новиков, обожженный, черный от копоти, прибежал на мостик, старпома Масловского
ранило осколком. Голубчик был без сознания. Он лежал у телеграфа, похожий на подростка, в
луже крови и глядел строгими, осуждающими глазами в голубое спокойное небо. Он выполнил
свой долг человека и капитана.
Его бережно подняли и передали на один из кораблей охранения, идущий в Кронштадт.
Теплоход «Андрей Жданов», госпитальное судно, пришел туда для того, чтобы принять с
военных кораблей раненых и отвезти их в Ленинград. По широкому трапу поднимали на борт
носилки со стонущими людьми. К старшему помощнику капитана «Жданова» подошла
измученная, усталая женщина.
— Я буфетчица с «Ивана Папанина». Там, в трюме, Александр Петрович Смирнов, наш
капитан, кончается… — сказала она и заплакала.
Старпом бросился вниз. В углу, на нарах, лежал Александр Петрович. Его вынесли на палубу.
Молодая женщина-врач сменила промокшие от крови по вязки. Голубчик не приходил в
сознание. Он умирал. Моряки стояли опустив головы. Все было кончено.
Однажды на Дальнем Востоке мне пришлось увидеть теплоход «Капитан Смирнов». Я сразу
вспомнил Голубчика, техминимум, красные огни в тренажере, героическую судьбу капитана…
И я подумал: «Как трудно бывает распознать человека».
Океан
В начале тридцать седьмого года меня перевели в старшие помощники. К этому времени я имел
порядочный штурманский опыт, был влюблен в море, в морскую службу и, конечно, в свою