они казались электрическими лампочками. Океан посылал нам светящихся медуз, косяки
дельфинов, поднимавших вокруг судна огненные фонтанчики фосфоресцирующей воды,
летучие рыбы падали на палубу, сталкиваясь с надстройкой.
Несмотря на безветренные солнечные дни, теплые тихие ночи, океан никогда не оставался
спокойным. На невидимых волнах он поднимал и опускал судно медленно, неторопливо, с
улыбкой, и наш пигмей, который сразу почувствовал свое ничтожество перед величием и
беспредельностью океана, гневно шипел, пытаясь разрезать своим штевнем его величественную
грудь.
Люди спрашивали друг друга:
— Что за черт? Вроде бы ветра нет, тишина, а нас качает все время?
Океан усыплял нашу бдительность.
Прошли Атлантику, Панамский канал, за кормой остался Лос-Анжелос, проложили курс на
Гавайи. Всю дорогу нам сопутствовала хорошая погода, солнце, голубое небо, слабые ветры.
Океан продолжал отечески баюкать «Щорса», но тот почему-то все шипел и шипел, распуская
сердитые усы под носом. Наверное, он не доверял океану. Старик пароход много испытал в
своей жизни. Его было трудно обмануть. А мы совсем успокоились…
«Щорс» зашел в Гонолулу пополнить запасы пресной воды, продовольствия и топлива. Город
благоухал цветами. Они росли даже на причалах. Большие разноцветные бабочки порхали в
парках, бананы росли прямо на улицах, с плантаций долетал аромат ананасов. Стоило покинуть
центр города, как ты слышал шум прибоя. Это океан приглашал порезвиться на фешенебельном
пляже Вай-Кики-бич. Американцы в своих рекламных проспектах называли Гонолулу «земным
раем», но это не помешало им почти полностью уничтожить коренное население. Его осталось
не более десяти тысяч.
Из открытых дверей маленьких баров звучали гавайские гитары, и каждому, кто входил туда, на
шею надевали венок из белых цветов. Таков был обычай.
Близился Новый год. В городе праздновали рождество, но температура не падала ниже двадцати
градусов. Люди ходили в светлых костюмах, а то и совсем без пиджаков.
Нам предстояло простоять в Гонолулу четыре-пять дней.
В один из вечеров, закончив все судовые дела, Яков Алексеевич пригласил меня в город.
— Сходим на берег, чиф. Жарко. Пивка попьем.
Мы нашли уютный бар с видом на гавань, выбрали столик под открытым небом на веранде и с
наслаждением принялись за пиво. Темнокожая девушка принесла его в жестяных запотевших
банках. Было уже темно. Стоящие на рейде суда угадывались по желтым якорным огням.
— Замечательное пиво, — проговорил Яков Алексеевич, с удовольствием отпивая из бокала. —