Огромные, высотою не менее десяти метров волны со страшными ревущими гребнями неслись
на судно. Вот они обрушатся на «Щорс» и разобьют все вдребезги, а волны придавят его
навечно. Но старик, обливаясь потоками рвущейся обратно в океан воды, вползал на зеленую
гору, застывал на несколько секунд на вершине и смело бросался в пропасть, чтобы опять,
собравшись с силенками, начать новое восхождение. К счастью, волны шли не прямо на судно, а
под углом к курсу. Гребни только краем задевали пароход. Измерили силу ветра. Анемометр
показал — девять баллов, порывами до одиннадцати. Ход снизился до трех-четырех миль в час.
К вечеру под полуютом выбило иллюминаторы и погнуло стальную дверь. Вода проникла в
помещения. Команда с трудом перебралась в среднюю надстройку. Спали в кают-компании и
столовой. Всем хотелось держаться вместе. А океан все ревел, гремел, стрелял, как из сотен
орудий. Пугал нас сильнейшими ударами в борт, каким-то дьявольским свистом ветра и
внезапным креном. Положит судно градусов на тридцать и держит так несколько секунд. То ли
оно встанет, то ли никогда больше не поднимется.
Океан мстил нам за недели спокойного плавания, за солнце, за неуважение к нему, за наши
мысли: «Подумаешь, океан!»
Человек привыкает ко всему. Привыкли и мы к шторму. Правда, каждый час мы с надеждой
смотрели на барометр, ждали прогнозов по радио, слушали ветер: не ослабевает ли. Все было
неутешительным. Прогноз предсказывал сильные десятибалльные ветры, а стрелка и не думала
подниматься. Но так или иначе «Щорс» шел вперед.
На пятнадцатые сутки плавания, когда нас уже окончательно измотали качка, грохот, волны,
заливающие судно, — лопнул штуртрос. Пароход развернуло лагом к волне. Он беспомощно
качался где-то у подножья зеленых гор. Это могло окончиться трагически. Требовался
немедленный ремонт лопнувшей цепи. Идти на полуют должен старпом. С дрожью в голосе и в
ногах, полувопросительно я сказал капитану:
— Так я пойду?
В рубке все звенело от ветра, но я услышал, как кэп, пыхнув трубкой, прохрипел:
— Давай иди. Если что, то я… — и махнул рукой.
Что он хотел этим сказать?! Раздумывать было некогда. На кормовой части спардека стояла вся
палубная команда.
— Кто со мной? — спросил я.
Только сейчас до меня дошло, что именно старпом первым должен лезть на этот страшный
полуют. И никто другой.
— Я пойду, — вызвался второй механик Коля Колесников.
— Больше пока людей не надо, — приказал я. — Пойдете по нашему сигналу.
Когда корма поднялась и палуба освободилась от воды, мы ринулись на полуют. Вторая волна