застала нас уже сидящими на корточках, за лебедкой. Мы крепко вцепились в нее руками.
Никакая сила не смогла бы оторвать нас. Все оказалось не таким уж страшным. Вскоре
прибежали боцман с матросами. Часа через полтора повреждение устранили. «Щорс» дал ход и
заковылял дальше, к заветным берегам Японии.
Я вернулся на мостик, совершенно обалдевший от грохота, воды, соли, попавшей в рот и глаза,
с исцарапанными в кровь руками, злой, проклиная все на свете: и «Щорс», и океан, и
американца. Как только я немного пришел в себя, я схватил с полки книгу «Ocean World
Passadges», для того чтобы уничтожить, вырвать лист с такими преступными рекомендациями…
Но к своему ужасу и стыду, прочел: «…судам, следующим из Гонолулу в январе месяце к
берегам Японии, имеющим слабые машины и небольшой тоннаж, для того чтобы избежать
встречи с сильными норд-вестовыми штормами, следует спускаться к югу до широты такой-то,
долготы такой-то, после чего проложить прямой курс на Иокогаму и только отсюда идти на
Сангарский пролив…»
Идиот! Не соизволил перед уходом из Гонолулу открыть книгу. Послушался совета
американского капитана, совершенно не принимая во внимание, что у него огромное, крепкое и
мощное судно. Для него этот курс был хорош, для тебя мог быть гибельным. В
рекомендованную точку идти уже не имело смысла. Мы прошли большую половину пути.
На двадцать первый день непрекращающегося хаоса мы влезли в Сангарский пролив. Отдали
якорь и впервые за три недели вздохнули свободно, почувствовали, что можно выспаться. Нас
перестало качать, ставить «на попа», бить, поливать сверху и снизу. Но в каком виде был
бедняга «Щорс»! Парадные трапы смыло, помещения на корме залило водой, металлические
трапы со спардека на палубе сорваны, релинги на полубаке либо отсутствовали начисто, либо
были погнуты и смяты. Одну шлюпку разбило.
Я переживал все как личную неудачу. Считал виновником этих повреждений только себя.
Собственно, так и было на самом деле. У меня не хватило мужества рассказать обо всем
капитану и помощникам. Капитан забыл английский язык и вряд ли мог прочитать книгу, а
помощникам хватало своих забот.
Океан здорово надавал мне по роже. Вдоволь поиздевался надо всем: над блестящим козырьком,
над особенным макинтошем, белым воротничком, а пуще всего над моим самомнением и