на нас, не жмет на прощание руки, а быстро, поклонившись, уходит с борта. Все эти мелочи
бросаются в глаза, но мы не придаем им значения. Ну, мало ли почему лоцман ведет себя так?
Нездоровится, неприятности по службе, мало ли что…
На судно приезжает наш «приятель» — старший стивидор Буш. Как обычно, он весел, шумлив,
любезен. От него веет уверенностью и спокойствием. Буш очень доволен, что мы пришли с
нужным грузом.
— Только постоять здесь придется довольно долго, господа. Видите, что делается? —
многозначительно подмигивает он на рядом стоящий транспорт. — Не хватает рабочих. Все
брошено на них…
Стивидор останавливает протестующий жест капитана.
— Деморедж{8} будет уплачен, капитан. Я же понимаю— вы тут ни при чем. Мы несем убытки
и сейчас бессильны помочь вам.
— Ну, а ведь эти-то наверняка работают в три смены? — показывает капитан на грузящийся
невдалеке транспорт. — Не пойму, куда это вы так торопитесь?
Буш грозит пальцем, добродушно улыбается:
— За такие вопросы у нас немедленно берут в гестапо. Хотите узнать военные секреты,
капитан? Ай-ай-ай, нехорошо. Ну уж ладно, только для вас, как для друзей. — Буш
оборачивается, нет ли кого поблизости, наклоняет голову к уху капитана, шепчет: — Против
англичан. Против проклятых англичан. Фюрер не оставит камня на камне от их вонючего
островишки. Они виновники всему.
Меня поразило его лицо. Обычно приветливое, сейчас оно было злобным, в глазах
фанатический блеск.
— Но почему же из Штеттина? Ведь Балтика закрыта! — недоуменно посмотрел на него
капитан.
— Э, милый друг. Вы ничего не знаете. Но я-то… Ваше правительство пропустит войска через
Россию, мы выйдем к Персии, Индии… Больше я вам ничего сказать не могу. Я и так
подвергаюсь смертельной опасности. Никому ни слова!
Буш пожал нам руки и, пофырчав у борта своей маленькой «ДКВ», уехал. На следующий день
пришла одна смена рабочих. Старики. Они еле шевелились. На рядом стоящем транспорте
грузили вовсю. По корме стояло судно Эстонского пароходства «Аусма». На нем опускали
стрелы, и я видел, как матросы закрывают трюмы. Значит, сегодня уйдет.
Я пошел в склад. Там нехотя ворочали тюки бельгийские военнопленные. Один из них
оглянулся и попросил по-французски:
— Месье, дайте сигаретку, если есть.
Я сунул ему начатую пачку «Беломора».
— Спасибо, месье. Не дай бог, чтобы вы оказались в таком же положении. — И уже совсем тихо