какое-нибудь развлечение! Разнообразие в нашей монотонной жизни. Поплаваем, покупаемся,
посидим на травке, не будем видеть осточертевшие военные транспорты, слышать бесконечные
марши.
Собралась компания человек шесть во главе с капитаном. Сговорились встретиться с Финком
рано утром у портовых ворот, а оттуда уже на автобусе ехать за город.
Война
Ночь я спал плохо, проснулся в пять часов утра. Отдернул занавеску. Над портом висела
сиреневая дымка. Солнце уже встало. Пока еще не чувствовалось жары, но день обещал быть
отличным. Я высунул голову в иллюминатор. На причале около трапа стоял солдат с автоматом.
Что за диво?! Раньше их никогда не ставили. Зачем он тут?
«А черт с ним. Поставили — значит, надо. Война..» — подумал я и принялся одеваться.
Все тело было влажным. Я сунул голову под струю умывальника. Стало немного легче. Мокрое
полотенце принесло еще больше облегчения. Наверху топтался капитан. Тоже встал. Я кончал
бриться, когда услышал его взволнованный голос:
— Скорее иди сюда и позови стармеха!
По интонации я понял — что-то случилось. Я забежал к нашему «деду», Георгию
Александровичу Долженко, крикнул ему:
— Срочно к капитану! — и, прыгая через ступеньки трапа, ворвался в капитанскую каюту.
Иван Иванович растерянно стоял посреди каюты в шлепанцах, с одной намыленной щекой, в
руках он держал бритвенную кисточку. Из большого приемника «Кёртинг» неслись какие-то
истерические выкрики.
— Гитлер выступает. Война, братцы, вот что.
Капитан хорошо говорил по-немецки, но это сообщение звучало так ошеломляюще, что мы с
«дедом» в один голос переспросили:
— Война с нами? Не может быть! Вы правильно поняли?
— Правильно. Раньше таких выражений он никогда не употреблял. Война. Давайте скорее. Вот
документы, Георгий Александрович. Они не должны попасть в руки врага. Быстро сожги их в
топке.
Капитан сунул «деду» конверт с документами. Тот прижал их к груди и бросился вниз.
Война! У меня это слово не укладывалось в голове. Мы часто слышали его, употребляли сами,
читали в газетах и слышали по радио. Но оно было просто понятием, а теперь стало жизнью.
Какая она — война? Что сейчас будет с нами? Что станется с Лидочкой, матерью, Ленинградом?
Как они там? Капитан говорил, что немцы уже бомбили наши города…
— Война! — опять повторил капитан. — Этот чубатый маньяк грозится уничтожить Красную
Армию в три месяца и навсегда покончить с коммунизмом. Вряд ли удастся…
Злобно подмигивал зеленый глазок приемника, из динамика все еще неслись выкрики фюрера…
Но теперь это нас уже не интересовало. Роковое слово «война» произнесено.