через Швецию? Только эти две нейтральные страны могут помочь обмену интернированных и
пропустить их через свои границы. Несмотря на то что вторая партия отправится домой через
несколько дней, моряки с шаланд принимают различные поручения. Хочется скорее послать
весточку. Ведь дома могут предполагать что угодно…
Утром весь лагерь бурлит от возбуждения. Уезжают. Машины поданы. Они стоят у
комендатуры. Моряки с вещами уже вышли на двор и ждут команды. А она почему-то
задерживается. Нетерпение растет. У торговцев мехами подозрительное оживление. Они тоже
все высыпали на двор, о чем-то спорят, жестикулируют, собираются отдельными группками,
потом снова сходятся вместе. Мы видим, как от толпы отделяются три человека, подходят к
охраннику, показывают на комендатуру, что-то просят… Ага, понятно. Это делегаты. Они хотят
говорить с комендантом. Солдат вскидывает автомат и ведет их на передний двор, к
комендатуре. Что это они? Все время сидели тихо, а тут всполошились? Через двадцать минут
делегаты возвращаются. Лица у них улыбающиеся, довольные.
— Ну, что? Зачем ходили? — спрашивает Эдельманис.
— Мы тоже уезжаем, вместе с вами, — отвечает делегат и кричит своим: — Скорее выходите!
Не задерживайтесь!
Но магазинщиков подгонять не надо. Они уже давно на дворе. Подъезжают грузовики.
Приходит комендант и переводчик со списком. Моряков строят и по одному сажают в машины.
Мы прощаемся с товарищами. Обнимаемся, целуемся. Слышатся возгласы: «Передай все,
Сеня!», «И мы вслед за вами!», «Привет Ленинграду!» Когда последний моряк залезает в
грузовик, начинают садиться меховщики со своими шикарными набитыми чемоданами. Они
садятся без всякого построения, без переклички, без списков… Смутное, тревожное подозрение
закрадывается в душу. Что-то здесь не так. Почему уезжают меховщики, когда следующая
очередь была нашей?
Машины трогаются.
— Прощайте! Скоро встретимся! — кричим мы. — Скажите там, чтобы нас не забывали!
Распахиваются ворота, и машины исчезают из глаз. Уехали… Грустные стоим мы на дворе.
— Ладно, ребята. Не вешайте голов. Придет и наш черед, — пытается утешить нас помполит
Зотов, но почему-то эти слова не приносят успокоения.
Наоборот, звучат они неуверенно и вызывают неясное беспокойство. А вечером в лагерь от
французов каким-то образом проникает слух: за огромную взятку, полученную от меховщиков,
комендант отправил их в Турцию вместо нас. Может ли это быть? Нет, мы не допускаем такой