Купались, загорали, мыли и чистили свое судно.
Около двух месяцев барк находился в учебном плавании. Изредка он заходил в порты, вызывая
восхищение жителей и курортников. Мы страшно гордились и фасонили, когда слышали, как
девушки шептали нам вслед: «Это ребята с «Товарища». И хотя Феодосия не Буэнос-Айрес, а
Черное море не Тихий океан, мы чувствовали себя нисколько не меньше моряками, чем
ученики, ходившие в Южную Америку.
На комсомольском собрании меня выбрали в ред-коллегию стенгазеты. Я отказался.
Предложили работать уполномоченным МОПРа. Я опять отказался. Когда секретарь сделал мне
замечание, я высокомерно заявил:
— Пусть этим занимаются те, кто не знает парусного дела. А мне некогда.
«Я моряк, работаю на нижнем брам- pee, боцман мной доволен. Чего же еще?» — так я думал.
Мне уже казалось, что я почти адмирал Ушаков.
И вдруг слух: «Товарищ» идет на десять дней в Одессу. Одесса! Я никогда не был в этом городе,
но слышал о нем много.
А теперь практиканты-одесситы не давали покоя со своей Одессой. Целыми днями они
жужжали: «Одесса — черноморский Париж! Самые красивые женщины в Одессе! Город
моряков! Золотые пляжи! Куприн написал «Гамбринус». Он еще существует…»
Если все правда, я должен показать Одессу своей Лидочке. Пусть она посмотрит и на
«Товарищ», пусть проникнется уважением к мужу, плавающему на таком красавце. Жена
должна увидеть, как он работает на такой высоте, правда не на самом бом-брам-рее, а на брам-
pee, но тоже достаточно высоко и страшно. А вечерами мы будем сидеть у моря… Но на
стипендию особенно не разъездишься. И я дал первый в жизни семейный приказ: «Продай
белый макен, шляпу, шарф, немедленно приезжай в Одессу». О жилье я договорился с одним
славным практикантом-одесситом. Он принимал нас к себе на квартиру безвозмездно.
Радиограмма была послана. Что я буду носить, когда вернусь, меня не тревожило.
«Товарищ» подал швартовы в Арбузной гавани вечером, а утром я уже встречал жену.
В этот же день я привел ее на «Товарищ». Наши «троглодиты» — так называли друг друга
практиканты— совсем обалдели. Глядели на меня с завистью, отпускали вслед шуточки и,
вероятно, думали: «Везет! Не успели прийти в порт, как этот чмур такую девчонку отхватил!»
Большинство не знало, что эта девчонка моя жена. Да и трудно было поверить. Я шел рядом с
Лидочкой, как петух, гордо подняв голову, показывал, объяснял ей, что такое рангоут и такелаж,