Это был шедевр! Я до сих пор помню некоторые особенно восхитившие меня отрывочки.
«В темном бархате английской ночи под воткнутыми в небо, как булавки, звездами движутся
тени… Это женщины, подстерегающие моряков. Берегись! Ведь это не любовь, а всего лишь
кривая гримаса цивилизации… Открылась дверь в кабачке «Чарли Браун». Острая, узкая, как
лезвие ножа, полоска света на секунду врезалась в ночь. И снова все темно. Вышел моряк, не
ступавший на твердую землю много месяцев. Он ищет забвения. Берегись, товарищ! Это
предупреждаю тебя я, знающий жизнь. Шорох. Чу!..»
К приходу в Ленинград мы закончили «Вторую Карскую». Рукопись была объемистая,
написанная от руки и, конечно, в одном экземпляре. Мы торжественно понесли ее в «Советскую
Балтику». Ефим встретил нас с распростертыми объятиями.
— Неужели написали?! Молодцы! Сережа, ты посмотри на этих ребят! — крикнул он своему
заместителю. — Ты понимаешь, что важно? Мы вырастили своих спецкоров. Они будут давать
нам интереснейший материал. Значит, так. Я просмотрю вашу рукопись и сразу же начну
печатать в нашей газете с продолжением, потом свяжусь с «Водным транспортом». Книга будет.
Вы когда уходите? Через неделю? Еще успеете прочитать первый отрывок в газете. Спасибо,
товарищи!
Через три дня в «Советской Балтике» появилось начало «Второй Карской». Художник сделал
заставку — пароход идет среди льдов, и под ней петитом было набрано: «Путевые заметки
КЭБ». Внизу стояло: «Продолжение следует». Мы страшно гордились. Накупили по нескольку
экземпляров и раздавали своим знакомым со скромным замечанием: «Пришли из Карской
экспедиции. Это наши очерки. Скоро будет отдельная книга..» Мы просили всех сохранить для
нас газету, пока мы будем в плавании.
«Мироныч» пошел снова в Англию и вернулся только через месяц. К нашему величайшему
удивлению и негодованию, ни в одном номере газеты продолжения «Второй Карской» не было.
Мы ринулись в редакцию. Ефим выглядел смущенным:
— Вы извините, ребята. Никак не мог поместить продолжения. Знаете, текучка заела, новые
материалы, тут профсоюзная конференция, там актив… Ну, понимаете, не мог. Вот немного
разрядится, тогда уж начнем…
Мы вышли от него разочарованными, уселись в садике у красного здания пароходства и
принялись совещаться.
— Я считаю, что надо забрать рукопись, — сказал Витька. — Сами снесем в журнал «Смена»
или «Резец». Подумаешь, «Советская Балтика»! А Ефим мне не понравился. Темнит что-то. За
целый месяц не мог пи одного отрывка напечатать!