мальчишка какой-нибудь, — задыхаясь, шипел «дед».
Капитан послушал с минуту эти препирательства и спокойно сказал:
— Вы, товарищи, не спорьте. Георгий Степанович, поставьте двух матросов на ручной привод,
пойдем потихоньку, пока погода тихая. А тем временем вы найдете и устраните повреждение.
Вот так.
С час шли на ручном. Нашли неисправность в рулевой машинке. «Дед» был посрамлен, ругался,
сам занялся исправлением. Исправил и заявил:
— Я ни за что не отвечаю. Все держится на соплях. Каждую минуту может повториться.
Михаил Иванович сощурил глаза и негромко проговорил:
— Будем проходить Зунд, сами станете наблюдать за рулевой машинкой и отойдете от нее, когда
пролив останется позади. Там руль должен работать.
Стармех пробурчал себе под нос: «Я тоже не бог…» — и удалился.
Пролив прошли благополучно. Пока двигались по узкому фарватеру Дрогден-канала, «дед»
бессменно дежурил у рулевки, В Северном море опять начались неполадки. То грелся
мотылевой подшипник, то вода сочилась через дейдвуд, то совсем не горел уголь…
Теперь мы со страхом ожидали появления «деда» в кают-компании. Он приходил, забивался в
свой любимый угол на диване, маленький, жалкий, измученный, и высыпал свои неприятности.
«Дед» был вестником зла, тревог и беспокойства. Я заметил, что, когда открывалась дверь и
капитан видел входящего стармеха, он крепко сжимал мельхиоровое кольцо от салфетки и
держал его так, пока механик не кончал докладывать о том, что еще случилось… Пожалуй, это
было единственным проявлением его чувств. Во всем остальном капитан сохранял олимпийское
спокойствие. Он молча выслушивал «деда», потом, как всегда негромким глуховатым голосом,
отдавал приказание: надо делать то-то…
Из разговоров остальных механиков я понял, что наш «дед» не на высоте. Он был слишком
стар, боязлив и недостаточно грамотен. Он принадлежал к славной плеяде механиков-
практиков, но, вероятно, бесконечные «траблсы» {6} в машине довели его до состояния полной
растерянности. «Дед» не слушал советов более молодых механиков, считая, что, приняв их, он
потеряет свой авторитет, и подчас делал не то, что надо. Механики потихоньку ворчали, но
старший механик — это старший механик, и скрепя сердце выполняли его распоряжения.
Наверное, капитан Павлов тоже знал, что «дед» не очень-то подходит- к этому трудному судну,
но ни одним словом, ни одним жестом не дал ему этого почувствовать. Я же все ждал, когда
кончится его долготерпение, он взорвется, «психанет» и, может быть, переведет второго