Ну, ничего… Из-за потекших трубок и этого шторма получился пережог.
Я ничего не ответил. Мне казалось, что большей подлости пароход не мог нам подстроить. Ведь
в порту смеяться будут… Это был апофеоз нашего рейса. Но я ошибался. Апофеоз наступил
позднее.
Лючины и шлюпки жечь не пришлось. Не потребовался и буксир. «Эльтон», еле ворочая винтом
— пар уже почти сел, — подполз к угольному причалу. Подали швартовы, и через несколько
минут над люком бункера открылся первый ковш с углем.
После бункеровки нас перетянули к Лесному причалу. За обедом Михаил Иванович сказал:
— Спасибо вам, товарищи, за все. Я понимаю, как было трудно. Такие рейсы выпадают раз в
жизни. Больше этот пароход никуда не поплывет. Сейчас иду на телефон, буду звонить в
политотдел, начальнику пароходства, в обком, до Москвы дойду, пусть делают что хотят, но
судно в море идти не может.
Капитан отсутствовал долго. Он вернулся только к вечеру. Грея озябшие руки о стакан с
горячим чаем, Михаил Иванович рассказывал;
— Новостей полно, товарищи. Прежде всего, пока мы с вами плавали, «друга» моего,
начальника пароходства, за всякие художества сняли. Раскусили, что это за птица. Говорил с
Войханским, главным инженером, доложил о состоянии судна и о том, как мы шли. Он приказал
немедленно ставить «Эльтон» в ремонт, тут, в Мурманске. Сделать все, что необходимо, для
возвращения в Ленинград, а там поставят в капитальный. Так что будем ремонтировать пароход.
Казалось, что таким решением подводится черта под всеми нашими неприятностями. Но
«Эльтон» не успокоился. Он преподнес нам напоследок еще один сюрприз.
Утром пришел вконец убитый «дед» и объявил:
— Все питательные средства отказали. Выгребаем жар из топок. Через несколько часов на судне
будет холодно.
Вот этого никто не ожидал! Снаружи минус двадцать. Жить на пароходе будет невозможно.
— Позаботьтесь о том, чтобы переселить команду в общежитие, — приказал капитан
Шадцкому, — пока на судне не будет пара. А вы, Федор Тихонович, договоритесь с мастерскими
о срочном ремонте питательного насоса. Это в первую очередь.
Вечером команда ушла с судна. На пароходе остались капитан, старпом, «дед» и я. Не захотели
переходить в общежитие. Собрали все теплое — тулупы, полушубки, одеяла — и устроили себе
«берлоги».
«Эльтон» замерзал. На переборках появился иней, у иллюминаторов — лед. Температура в
кают-компании понизилась до минус пятнадцати градусов. С воды туман. Мороз усиливался.