Ростислав изумлённо молчал — он и не подозревал, что здесь, далеко на восходе, в степи, столько много словен.
— И дед мой там ратился, — продолжал Керкун, — со Святославом-то вместе.
— Да-а, — протянул Ростислав Владимирич, поражённый развёрстой перед ним бездной.
— А ты, княже… хозяин перевёл дух. — Далеко ли путь-то держишь?
— В Тьмуторокань, — усмехнулся в ответ князь.
Керкун молчал несколько мгновений.
— А ведь там Глеб Святославич, — сузив глаза, медленно проговорил он. — Война, что ли, княже?
— Ну отчего уж так сразу война? — Ростислав поднял глаза на бывалого воя. — Меня там ждут. И бояре… и иные мужи градские.
Князь и вправду проделал большую работу — пересылался с тьмутороканскими вятшими почти два месяца. И сейчас его там и впрямь ждали. Не быть Глебу Святославичу, брату двоюродному, тьмутороканским князем.
Неустроя и Шепеля так и тянуло наружу — поглядеть на волынских воев. Незаметно для отца, не глядя один на другого, они выбрались сперва на крыльцо, а потом и со двора.
Ростиславичи раскинули стан за Керкуновым двором — жгли костры, треножили коней. От стана дружины вкусно тянуло кашей и жареным мясом.
— Парни! — окликнул близняков какой-то воин, по виду знатный — длинноусый и чубатый, в синем плаще.
— Ну? — остановился Неустрой.
— Вы, верно, всё здесь знаете…
— Ну… — повторил Неустрой. — Чего надо-то?
— Да мне дозоры расставить надо. Подсказали бы, где лучше…
— У Дикой балки надо, да у Сухого ручья, — тут же вмешался Шепель, видя, что брат молчит. — Оттуда вся степь как на ладони, вёрст на сотню.
— А ну-ка, пошли, покажешь, — тут же позвал Шепеля кметь.
Неустрой остался один и побрёл по стану Ростиславичей, втайне досадуя на себя — ишь, раззявился, как тетеря, даже ответить годно не смог. А вот Шепель и в первый раз не оплошал, князя признал в Ростиславе вмиг, и тут…
Парень сделал несколько шагов, остановясь близ костра, у которого сидели четверо кметей. Они немедленно его окликнули:
— Присядь с нами, хозяин!
Неустрой не стал отнекиваться, сел. Но от чашки густого мясного отвара отказался.
— Не хозяин я, — буркнул он насупленно. — Отец мой хозяин.
— Ну, стало быть, наследник, — заключил кметь, улыбаясь в густые усы. — Не так?
— Так, — вздохнул Неустрой.
— А звать тебя как, наследник? — всё так же весело спросил кметь.
— Неустроем отец с матерью прозвали.
— Ну а меня Зарубой кличут.
— А чего же ваш князь так мало воев-то ведёт, Зарубе? — вырвалось у Неустроя. Он тут же прикусил язык, но было поздно.
— Отчего — мало? — степенно возразил Заруба. — Три сотни. Нам же не Козарию воевать, как князь-Святославу Игоричу. Всего-то — Глеба Святославича из Тьмуторокани выгнать.