— Ну, если так…
— Собирайся, — велел князь, и Шепель сорвался с места, прокричав на бегу:
— Я мигом, княже!
А остолбенелому Неустрою отец велел:
— Оседлай для брата коня. Бурка оседлай.
Появился Шепель и впрямь быстро, уже с мешком за плечами, с ножом и саблей на широком войском ремне.
— Ого, — поднял брови князь. — И войская сряда имеется?
— Я и в боях бывал, княже, — похвастал Шепель быстро.
— Ладно, — оборвал его князь, хоть и мягко, но решительно. — Прощайся, а я поехал. Нагонишь нас в степи.
Он поворотился к Керкуну.
— Ну, спаси бог за приют, хозяин ласковый. Наедешь в Тьмуторокань, на княжьем дворе тебя всегда примем. А надумаешь навовсе перебраться — милости просим.
Князь троекратно расцеловался с Керкуном и с хозяйкой, поймал ногой стремя и взвился в седло. Вылетел со двора.
Шепель обнялся с отцом, расцеловался с матерью, у которой на глаза навернулись слёзы — всегда тяжело провожать со двора родное чадо.
— Ну, сынок, — отец хлопал сына по спине, пряча в седых усах слёзы. — Роду нашего не посрами!
— Не беспокойся, батько, — голос Шепеля дрогнул.
С братом тоже обнялись.
— Ладно, Шепеле, я тебе припомню, — шепнул на ухо один близнец другому.
2. Червонная Русь. Волынь. Владимир. Лето 1064 года, зарев
Ветерок ворвался в окно, шевельнул аккуратно убранные волосы, качнул занавеси. Принёс запах яблок — лето на исходе, сады ломятся от спелости.
Княгиня встала с кресла и подошла к окну.
За окном открылся вида на город Владимир и на княжий двор. Суетились слуги, стояли у ворот трое кметей, что-то лениво обсуждали. Наверняка, о бабах говорят, — с лёгкой неприязнью подумала Ланка, отводя глаза. Про что же ещё могут говорить мужики, а тем более, вои? На войне и службе — про баб, с женщинами — про войну, да про подвиги…
Город полого сбегал к реке. Ограждённый с полудня неширокой, но глубокой Смочей с болотистыми берегами, Владимир примостился на пологом, восходном берегу Луги. Ланка невольно вспомнила, как удивилась, увидев впервой город — давно, когда ещё ехала к жениху со свадебным поездом. Обычно все старались построить города на высоком берегу. А тут…
Княгиня перевела взгляд на Залужье, туда, где в полях пшеница и рожь клонятся мало не до земли от тяжести зерна, где лежат за лесами сёла с княжьими холопами, деревни и веси смердов.
Богатая земля.
Очень богатая.
Да только что ей-то, дочери угорского короля и жене волынского князя, с того богатства, если рядом сейчас нет её мужа. Любимого? Лада, как говорят русичи?
Княгиня вздохнула и отошла от окна. Княгиню грызла тоска.
Сзади скрипнула, отворяясь, дверь. Княгиня оборотилась быстро и встревоженно. Но тревожиться было не с чего.