Всеслав прыгнул с седла, бросил поводья подбежавшему дворовому слуге и ринул вверх по ступеням, разбрызгивая грязь с сапог. Строенный ещё полсотни лет тому покойным дедом Изяславом да прабабкой Рогнедой княжий терем не скрипнул ни одной ступенькой — навыкло дерево к своему княжичу…
Навстречь бросился кто-то из дворовых. Всеслав оборотился, сжав зубы, но сдержался, признав своего пестуна — гридня Бреня. Не дворовый…
— Ну?! — бросил княжич коротко.
— Жив, — так же коротко ответил пестун.
— Веди, наставниче.
Отец был жив, хоть и встать с постели навстречь Всеславу не смог — подлая немочь уже в третий раз за последние полгода приковала полоцкого князя к постели.
— Здравствуй, Всеславе…
— Здравствуй, отче, — княжич припал лбом к холодеющей руке.
— Поднимись, — негромко, но властно велел Брячислав. От такого негромкого повеления, бывало, в иные времена кони шарахались. Теперь от могучего княжьего голоса только одёнки остались, но и того достало, чтоб сына встряхнуть. Княжич поднял голову. — Сядь.
Всеслав придвинул столец, поднялся и сел.
— Отче… — начал было он, губы запрыгали. Отворотился, унимая слёзы.
— Покинь! — велел князь, морщась, словно от кислого. — Не сепети, не баба. Дело слушай.
— Да, батюшка, — княжич сглотнул, утёр слёзы. Тряхнул головой, отгоняя навалившуюся стыдную слабость. И впрямь, не баба, скоро и воин уже! — Говори.
— Я думаю, ты слышал байки про то, будто твоя мать родила тебя от волхвования… — Брячислав трудно закашлялся, сплюнул в подставленный княжичем платок. Дверь чуть приотворилась, просунулась просительно чья-то голова, княжич свирепо зыркнул в ту сторону взглядом, и голова мгновенно исчезла. Всеслав не поспел разглядеть, кто это был — должно быть, кто-то из теремной челяди.
Наушники епископли.
— Слышал, — подавленно прошептал княжич. Неуж отец сейчас скажет, что это правда?
— Верил? — требовательно просипел князь.
— Нет, — как можно твёрже отверг Всеслав.
— Правильно, — отец снова кашлянул, но от нового приступа кашля сдержался. — И никогда не верь. Бабьи сплётки.
Он перевёл дыхание — в груди свистело, словно гудок играл скомороший.
— Они… они там болтают, будто ты, как Волх Славьич, от самого Велеса рождённый… — Брячислав криво усмехнулся. — Не верь. В рубашке ты родился, то верно. Так ведун от той рубашки кусочек засушил и велел тебе, не снимая, на шее носить.
Княжич невольно схватился рукой за кожаную ладанку с тиснёным Велесовым знаменом. Сколько себя помнил, столько она на шее и висела. А когда спрашивал — для чего да зачем, отец всегда отвечал — будет время, узнаешь. Пришло время, стало быть.